Джейкобу вдруг стало холодно. Он невольно передернул плечами. От шеи вниз по плечам побежали неприятные мурашки. Совсем так, как в Ливии, когда к нему за стену прилетела мина. Тогда, за секунду до взрыва, не отдавая себе отчета, Джейкоб отпрыгнул в сторону и упал за каменную кучу, которая и спасла ему жизнь. Сержант знал, что этот озноб означает возникшую смертельную опасность. Он еле сдержался, чтобы не схватиться за автомат. Джейкоб глубоко вздохнул и приказал себе включить логику. С чего он взял, что его хотят убить? Окружающие его люди смотрели на него хмуро, но спокойно. Правда, лучше бы офицер так зловеще не улыбался, но мало ли что ему может показаться? Особенно на фоне усталости и проклятой жары, от которой плавятся мозги. Вполне возможно, что эти парни и не виноваты в том, что их пока еще никуда не определили и сразу задействовали в операции. Бюрократия, черт бы ее побрал. Да наплевать… в конце концов, это не его дело. Пусть разбирается командир.
– Парни еще в резерве, сэр, – немного хриплым голосом доложил Джейкоб. Он откашлялся. – Прибыли совсем недавно.
– Хорошо, – немного помолчав, отозвался полковник. – Действуй по обстановке.
Шест убрал руку с ножа и отступил от спины сержанта. Джейкоб внезапно ощутил облегчение. Он почувствовал, как холод, охвативший его плечи, исчез и на него снова навалилась полуденная жара пустыни.
* * *
Два джипа стояли на вершине высокого полого холма. Американец вместе с генералом сидели на раскладных стульчиках под брезентовым пологом, растянутым между машинами. Ветер раскачивал брезент. От сильных порывов ветра полог вздрагивал и хлопал. Пустыня дышала на каменные безлесые холмы своим горячим дыханием. Полковник с отвращением посмотрел на кофейник, стоящий на столике, и расстегнул еще одну пуговицу на куртке. Потом провел языком по губам и ощутил на них мельчайшие, как пыль, частички песка. Он машинально сплюнул под ноги. Абу-Салим разглядывал в бинокль раскинувшуюся перед ним местность.
– Здесь совершенно нет леса, – заметил он. – Вы уверены, что русские именно здесь?
– Где-то здесь.
Брезент громко хлопнул и вновь выгнулся под напором ветра. Бронсон поднял голову. Ослепительные лучи солнца просвечивали сквозь грубую ткань. Американец выругался.
– Что такое?
– Меня раздражают эти хлопки. Такое ощущение, что стреляют прямо над ухом, и я начинаю хвататься за пистолет.
– Хотя я вижу кустарник. Вон там, чуть левее от нас.
– Там вода. И брошенная деревня под горой.
– Да, да. Именно там и находится заброшенный храм.
– Ваши люди случайно не пристрелят профессора? Хотя он не похож на русского разведчика.
– Вчера профессор не вернулся. И охрана не выходила на связь. Но я не стал поднимать тревоги. Скорей всего, этот чудак нашел что-то интересное и решил заночевать в деревне, чтобы не тратить время на переезды.
– А почему не выходили на связь?
– Да мало ли… вдруг у них села батарейка.
– Что же вы мне раньше не сказали? – выпрямился полковник.
– Думаете, это как-то связано с русскими?
– Все может быть.
Полковник поднял свой бинокль. Цепочка солдат, из-за расстояния кажущаяся маленькими светлыми копошащимися жуками, хорошо была видна на вершине плоского высокого холма.
– Сейчас парни спустятся к деревне, – сказал он. – Ну, если русские там…
– Маловероятно, – генерал отвернулся и взял кофе. – Вы меня извините, Сид, но я как-то не верю в это. Неужели они не выставили даже часового?
– Выставили, конечно.
– А почему тогда не стреляют? Чего они ждут?
– Не знаю, – сквозь зубы пробормотал полковник. – Все, начали спускаться… сейчас начнется.
Абу-Салим отставил чашку и прислушался. Над ними свистел ветер. Опять громко хлопнул брезент. Араб вздрогнул. Американец не обратил на это никакого внимания. Он не отрывал бинокля от глаз. Абу-Салим посмотрел на него и взялся за рацию. Он несколько раз повторил вызов, но рация отвечала ему громким шипением.
– Связь не проходит, – негромко сказал Бронсон, опуская бинокль. – Ладно, подождем. Думаю, все решится в течение получаса.
Больше они не разговаривали. Генерал пил кофе, а американец безостановочно курил, сплевывая на песок между широко расставленными ногами. Иногда он смотрел в бинокль, опускал его и снова брался за сигарету.
Абу-Салим прислонился к борту джипа и прикрыл глаза. Солнце поднялось еще выше. Ветер усилился.
– Есть! – вдруг сдавленно произнес Бронсон. – Вижу. Поднимаются.
– Все тихо, Сид? – спросил генерал, не открывая глаз. – Я же говорил вам, что русских там нет.
Бронсон взял рацию.
– Джейкоб, вы слышите меня?
– Да, сэр, – очень четко отозвался голос в рации. Бронсон удовлетворенно кивнул. Солдаты уже начали карабкаться на склон противоположного холма, поднялись выше, и теперь связь проходила отлично.
– Что там у вас? Никого нет?
– Никого. Деревня заброшена. Никаких следов присутствия человека. Нашли только одного профессора.
– И что с ним?
– Не знаю, сэр. Он неподвижен.
– Убит?!
Абу-Салим резко выпрямился на стульчике. Бронсон понимающе посмотрел на него.
– Нет, сэр. Похоже, что он пьян в стельку.
– Так… – выдохнул Бронсон. – А охрана, которая была с ним?
– Никого нет.
Абу-Салим расслабился.
– Наверное, где-нибудь мародерничают. Знаю я этого Мубу. Никогда своего не упустит. Ну, я ему устрою по возвращении…
– Хорошо, – устало сказал Бронсон в рацию. – Идите дальше. Впереди, в двух километрах, проселочная дорога. Там вас ждут машины третьей роты. Снимешь оцепление и возвращайтесь. Оставьте с профессором пару солдат.
– Есть, сэр. Я только вернусь на пару минут.
– В чем дело?
– Я вижу каких-то солдат на вершине, которую мы уже прошли. Скорей всего, кто-то отстал.
– Хорошо, Джейкоб. Разберись с этими разгильдяями, – проворчал полковник и выключил рацию.
– Вы расстроены, Сид?
Генерал снова откинулся к борту джипа и внимательно посмотрел на американца. Бронсон не ответил. Он опустил бинокль и, прищурившись, задумчиво осматривал рыжеватые пустынные холмы, тянущиеся к северу.
– Ну что, полковник, сворачиваемся? Отсутствие результата – тоже результат.
Абу-Салим с кряхтеньем поднялся и уперся головой в брезентовый полог. Он пригнулся, чтобы колыхавшийся брезент не сбил с него высокую кепку.
– Чертовы русские, – пробормотал Бронсон. – Я был уверен, что они тут. Рядом есть вода, жилье и интересующий их объект.
