Абу-Салим поцокал языком и сокрушенно покачал головой, а про себя подумал о том, что история все-таки имеет свойство повторяться. Не первый раз русские проделывают подобные вещи, и чему сейчас удивляется его высокопоставленный собеседник?
Министр схватил карандаш и крепко сжал его. Его лицо опять неприятно исказилось. Генерал вдруг понял, что он не раздражен, а напуган.
– Ладно, разберемся с этим потом.
Чиновник глубоко вздохнул и аккуратно положил карандаш перед собой. Он некоторое время смотрел на него, потом поднял голову. Его рот вернулся на место.
– Простите, генерал. Нервы. Обстановка непростая, да вы и сами знаете.
– Я понимаю, – кивнул Абу-Салим.
– Вот и хорошо.
Абу-Салиму понравилось, что турок проявляет уважение к своему гостю и говорит с ним на родном языке. Хотя мог бы говорить на английском. Министр сложил руки под подбородком.
– Давайте выпьем кофе, уважаемый Абу-Салим, – устало сказал он. – И поговорим. Нам есть о чем поговорить.
Генерал, чуть помедлив, кивнул.
– Я знаю, о чем вы подумали, – улыбнулся министр. – Вам сварят кофе по-арабски. Полностью закипятят воду, и поэтому напиток будет иметь обожаемый вами горьковатый привкус. Мне его приготовят немного иначе.
Такая забота о госте требовала ответной вежливости, и генерал в подобающих выражениях попросил не уделять своей скромной персоне столько внимания. Он вполне обойдется стаканом простой чистой воды. В ответ последовало искреннее возмущение высокого чиновника. Министр негодующе замахал руками и заверил генерала, что общение с ним доставляет ему истинное удовольствие и он готов временно отложить все свои заботы. Он даже сказал, что весь мир может подождать пятнадцать минут, пока не сварят кофе. Хороший кофе и хороший разговор этого стоят, не так ли? Генерал из уважения согласился с мудрой мыслью министра.
Оба собеседника слегка лукавили. Они говорили традиционные фразы, присматривались друг к другу, и каждый из них думал о своем. Министр размышлял о том, годится ли генерал для выполнения очень щекотливой миссии и захочет ли он стать личным врагом русских. Быть врагом России – это хоть и не долгая, но очень ответственная, почетная и мужественная миссия… согласится ли Абу-Салим на непродолжительную мировую известность?
Абу-Салим немного нервничал, но держал себя в руках. Вот уже скоро будет три месяца, как его отряд находится на содержании турецких спецслужб. После того как русские самолеты превратили в кучу обгорелого железа почти что все бензовозы генерала, с деньгами стало туго. Нечем было платить людям. И трое парней из Анкары с грязными вещмешками, битком набитыми долларами, появились как раз вовремя. И потом они появлялись всегда в срок, указанный генералом. Тогда Абу-Салим спас свой отряд от развала и даже сумел набрать новых бойцов. Но за все надо платить. Даже пятилетняя девочка знает о том, что нельзя брать конфету от чужих дядей на улице, потому что потом будет плохо. Но у девочки есть выбор. А у генерала его не было. Он еще не догадывался, для чего его выдернули в Анкару из сирийской пустыни, над которой день и ночь кружат русские штурмовики, и поэтому был слегка настороже.
Фраза «а теперь давайте-ка рассчитаемся, уважаемый» никем, конечно, вслух не произносилась, но ее смысл прозрачно обозначал отношения этих двух очень воспитанных людей.
Бесшумно открылась боковая дверь, и ловкий секретарь проник в кабинет, катя перед собой стеклянный передвижной столик, уставленный чашками, блюдцами и кофейниками. На его руках были белоснежные перчатки. С изяществом опытного официанта, не производя ни малейшего стука, секретарь быстро сервировал угол стола, за которым сидел Абу-Салим.
Аромат свежесваренного кофе наполнил помещение. Министр кивнул, и секретарь исчез. Абу-Салим взял чашку и попробовал напиток. Превосходно!
Хозяин кабинета внимательно проследил за выражением лица генерала и удовлетворенно кивнул.
– Как вы относитесь к русским, генерал? – непринужденно поинтересовался он.
– Я к ним не отношусь, – немного поразмыслив, ответил полевой командир. Он поднял глаза. Высокопоставленный турецкий чиновник юмор не оценил. Он мрачно посмотрел на Абу-Салима. Его рот снова начал кривиться и уползать в сторону.
– Прошу прощения, – быстро произнес генерал. Он сообразил, что у его собеседника действительно нет времени на понимание непритязательного армейского юмора. – Я неудачно выразился.
Министр кашлянул и отпил кофе. Атмосфера в кабинете изменилась. Время цветистых фраз и взаимных улыбок закончилось. Пора было говорить о делах. Генерал понял, что от него ждут более полного ответа. Он вздохнул, с сожалением поставил чашку на стол и принялся излагать факты:
– Русские мне очень мешают. Их штурмовики гоняются за каждой машиной, которая грузится у меня нефтью. Я лишился почти всех бензовозов. Однако сами скважины они почему-то не трогают. Видимо, их берегут для армии Асада.
Турок кивнул и откинулся в кресле. Он тоже поставил чашку, снова взял карандаш и принялся негромко постукивать им по столу. Генерала начала раздражать эта дурная привычка. Он поморщился, глядя на холеную руку с зажатым в ней карандашом.
– Потом они принялись за меня. Моим солдатам приходится чуть ли не каждый день менять дислокацию, чтобы не попасть под бомбежку. Люди недовольны. Они очень устали. Приходится много копать. По моему распоряжению треть бойцов, постоянно сменяясь, готовит ложные позиции, и только благодаря этому мы еще уцелели. Да, и еще резко вырос процент дезертиров.
Министр постукивал карандашом после каждого слова Абу-Салима, как бы подчеркивая их значимость.
– Боеспособность отряда резко упала. Если бы не вы, то мои парни давно бы разбежались. Благодаря вашим деньгам мы еще держимся.
Турок наконец-то кивнул, выпрямился и положил локти на стол.
– Значит, вы не относитесь к русским? – сварливым голосом поинтересовался он.
А он злопамятный, отметил про себя араб. И мстительный по мелочам. По мнению Абу-Салима, чиновник такого ранга не может позволить себе роскошь тратить драгоценное время на словесную пикировку с собеседником, который был доставлен в его кабинет прямо из пустыни. Надо говорить по делу. Но отвечать за неудачную шутку все-таки придется.
– Я не отношусь к русским, – четко проговорил генерал.
Министр снова кивнул. Он был удовлетворен. Успокаивался он так же быстро, как и раздражался.
– Вы военный человек, – сказал турок. – Я изучил ваше досье. Как вы думаете, смогут ли русские с помощью одних самолетов вернуть Асаду контроль над Сирией?
Абу-Салим, получивший в свое время военное образование еще в СССР, усмехнулся. Он сразу же вспомнил преподавателя, который вел занятия по тактике у молодых лейтенантов, направленных в Москву из Ирака.
– Запомните, сынки, – сказал густым уверенным басом начавший полнеть светловолосый полковник на одной из лекций. – Контроль над любой территорией начинается только тогда, когда над вражеским окопом нависнут яйца вашего пехотинца. И ни секундой раньше. Без пехоты вы и деревню не удержите, будь у вас в распоряжении хоть целая воздушная армия.
