Его палатка стояла на самой вершине холма, на поляне в лесу, и недалеко от нее бил родник. Вода в роднике отдавала привкусом талого снега. Из нее получался великолепный кофе. Абу-Салим закрыл глаза и вздохнул. Сколько времени он и его люди будут отдыхать? До тех пор, пока не поступит команда и над этим местом не собьют русский самолет, мрачно подумал он. Или вертолет. И вот тогда эти зеленеющие на солнце холмы превратятся в мышеловку. Подвижные группы генерала дежурили на вершинах близлежащих холмов и контролировали воздушное пространство над ними. Все они поддерживали связь между собой и командиром. Если в этот район спустятся русские пилоты со сбитого самолета (а им больше некуда деваться, в восьми километрах от палатки генерала начинается Турция, и этот факт должен быть обязательно отражен на русских летных картах), то их песенка будет спета. Порученец министра поклялся, что турецкий летчик свалит русский самолет в назначенный квадрат так же точно, словно американский баскетболист забросит мяч в корзину. Абу-Салим при мысли о сбитом самолете испытывал злорадство. Наконец-то он рассчитается за весь свой ужас и беспомощность, которыми он был сыт по горло в пустыне. Но он был профессиональным военным и всегда старался отодвинуть свои эмоции на задний план. Эмоции хороши в рукопашном поединке – там они прибавляют азарта и сил, а в этой ситуации нужен холодный расчет. У него было время сто раз и совершенно отстраненно проанализировать обстановку, и каждый раз он приходил к неутешительному и единственно правильному заключению.
Так вот, если отбросить злость генерала и турецкую раздраженность, то предстоящая операция очень сильно смахивает на серьезную пакость, за которую придется отвечать. Ему и его партнерам. Ведь Турция не воюет с Россией.
Генерал понимал, что взбешенный русский военный министр не успокоится до тех пор, пока не найдет непосредственного исполнителя этой акции. От этой мысли у Абу-Салима начинало неприятно ныть под ложечкой. Но если турки прикрыты мощью государства и с ними русским придется повозиться, то разделаться с Абу-Салимом будет гораздо проще. С него хватит и десантного батальона. Ладно, там видно будет, вздохнул Абу-Салим. В конце концов, турки обещали всемерную помощь. Хотя турецкая конфета, как и полагалось халявному лакомству, оказалась сладкой снаружи и горькой внутри.
Да, и еще… чиновник из министерства просил взять хотя бы одного из летчиков живым. Абу-Салим покачал головой. Русские летчики – это элита, отборные и весьма патриотично настроенные люди. Знаем, встречались с ними еще в Советском Союзе. Рассчитывать на то, что русский пилот сдастся на милость победителя, – весьма наивно. Застрелится, скорей всего, решил генерал. Застрелится, когда кончатся патроны. А жаль…
Из палатки выскочил адъютант Абу-Салима и бросился к своему шефу, путаясь ногами в высокой траве. В руке он держал спутниковый телефон.
Ну вот и конец отдыху, подумал генерал. Сейчас начнется. Он поставил чашку на табуретку и поднялся из шезлонга.
Адъютант протянул ему телефон.
– Слушаю, – сказал Абу-Салим.
– Через полчаса над вами пройдет русский вертолет. Я поднял звено истребителей на перехват. Они будут дежурить над нашей границей, вы их скоро увидите. У вас все готово? – спросил в трубке знакомый сухой голос.
– Да, – ответил Абу-Салим и посмотрел на часы. Он постарался, чтобы его ответ прозвучал как можно тверже.
В трубке загудели гудки отбоя.
* * *
Вертолет, уже нагревшийся на солнце, стоял на небольшой квадратной бетонной площадке неподалеку от штаба. В кабине сидели два летчика.
– Вот они, едут, – указал пальцем рыжий, с круглым веснушчатым лицом парень. – Наверняка к нам.
Командир вертолета, лысоватый хмурый пилот, копавшийся с ларингофонами в своем шлеме, поднял голову и взглянул на взлетное поле.
По бетонке к вертолету ехал армейский «уазик» без брезентового верха. В машине виднелись головы людей. Все они были без касок. Командир присмотрелся и улыбнулся.
– Старый знакомый, – пробормотал он. – Варяг-везунчик. Я так и знал, что увижу его здесь.
– А это еще кто такой?
Борттехник, вставший с места второго пилота, задержался в дверях кабины.
– Это, Константин, спецназ ГРУ. А вот тот светлый, который рядом с водителем сидит, видишь?.. это и есть Варяг. Командир группы. Я его уже несколько раз выбрасывал.
– Ух ты, спецназ ГРУ, – восхищенно сказал борттехник. На вид ему было не больше двадцати трех лет. – Я их еще не видел. Это вот эти, да? А почему везунчик?
– Ни одной потери среди личного состава за все операции. Это уметь надо. Иди, Костя, встречай гостей.
Техник выскочил из кабины пилотов в салон, схватил короткий алюминиевый трап, открыл бортовую дверь и приставил его снаружи к борту. «Уазик» подъехал и развернулся возле вертолета. Первым на бетонку выпрыгнул Варяг. Он оглянулся, увидел трап и кивнул своим людям. Тяжело нагруженные разведчики начали выбираться из машины.
– Здорово, Саня, – негромко сказал спустившийся из вертолета командир. – Я так и знал, что тебя здесь встречу.
Варяг обернулся и прищурился, узнавая.
– А, это ты, Андрей, – улыбнулся он. – Кто бы мог подумать…
Он шагнул к летчику, и они коротко обнялись.
– Ты не прав, Варяг, – сказал летчик. Он слегка отодвинулся от Варяга и теперь стоял и рассматривал его в упор. – Вот у тебя несколько морщин на лбу появилось. Раньше их не было.
– Это от того, что я все время старых знакомых вспоминаю. Не всегда могу вспомнить, где я их видел. А в чем я не прав, Андрей?
Борттехник стоял рядом, слушал их разговор и улыбался во весь рот.
– Ты сказал – мол, кто мог подумать… А где, как не на войне, увидятся командир группы спецназа и командир вертолета?
– А, ты об этом, – улыбнулся Варяг. – Ну да. Мы без вас – никуда. В ресторане в Москве нам увидеться было бы гораздо сложнее.
– Вот, ребята, – обернулся Варяг к Сергею. – Один из самых толковых летчиков, с которым я летал.
Борттехник улыбнулся еще шире, хотя казалось, шире улыбаться уже было некуда. Он радовался как ребенок.
Сергей кивнул, не придавая особого значения словам Варяга. У бывалого военного всегда найдется множество знакомых в своей среде. Особенно в горячих точках, где встречаются люди всех родов войск со всей страны.
Разведчики привычно забросили свои рюкзаки в салон и расселись на металлических неудобных скамейках. Китаец сразу же отправился в хвост вертолета и расположился на своем законном месте на сложенном брезентовом чехле. Шест проводил его взглядом и с досадой вздохнул. Опять Китаец опередил его.
– У него рефлекс, – мстительно сказал прапорщик, наклонившись к Сергею. – Как у собаки, которую приучили к своему коврику. Я представляю, как он на пенсии будет летать пассажиром. Купит билет в бизнес-класс и пойдет спать на самолетный чехол.
