– Как два пальца обоссать! – говорит Женя.
– Обалденный план, – кивает Миша, но я не могу понять, серьёзно он или шутит. – Так, а что, если во дворе будут ещё «прокажённые»?
– Если их и не будет, то на шум пальбы сбегутся твари со всей округи, – говорит Ева.
– Будем отстреливаться, пока не закончатся патроны, – отвечаю я. – Кстати, что у нас с патронами?
Лилит, получившая распоряжение пересчитать коробки, рапортует:
– С десяток пулевых, два десятка дробовых и столько же картечи.
– Полсотни на четыре ружья, – констатирую я. – Чуть больше десятка на стрелка.
– Есть ещё арбалет и три пригодные стрелы, – говорит Михась.
– Плюс колюще-режущее, – прибавляет Ева.
– Камикадзе в любом случае пойдёт с ружьём, – замечает Михась. – Так что я бы рассчитывал на три ствола.
– Решил погибнуть смертью храбрых? – усмехаюсь я.
Михась в ответ пожимает плечами.
Судя по тому, как все притихли, пришло время определиться с добровольцем.
Я с трудом встаю на ноги:
– Ладно. Кто хочет…
– Я хочу! – звенящим голосом перебивает Лилит. – Ев, я юркая! Мне даже ружья не надо!
– Никуда не пойдёшь! – рявкает на девчонку Ева.
– Полегче с командами, – осекаю я, а потом добавляю в сторону Лилит: – Ты не идёшь. Слишком мелкая.
– В штанах у тебя мелкий! – огрызается девчонка, за что тут же получает от Евы подзатыльник.
– Сначала откинем негодных, – говорю я. – Арт, ты остаёшься, калека долбаный.
– Макс, я бы пошёл… – с истеричными нотками в голосе отвечает тот. – Ты же знаешь.
– Знаю. В другой раз.
Я перевожу взгляд на Сашу – жалкий хныкающий комочек в самом дальнем и тёмном углу кладовой.
– Саша тоже.
Услышав мои слова, девушка принимается плакать навзрыд.
– Все остальные…
Михась кладёт руку мне на плечо:
– Воу-воу, старичок. Ты сам-то сильно не разгоняйся.
По моему телу словно пропустили электрический ток.
– Не понял…
– А ты подумай. Из твоей тушки полчаса назад вытащили три осколка. Башка перебинтована. Еле ноги волочишь. Далеко отманить собрался?
Он прав. К величайшему своему стыду, я испытываю огромное облегчение. Но пытаюсь сопротивляться.
– Да-да-да, – осаживает Михась, – ты Рэмбо, мы знаем. В другой раз, сам сказал.
– Серьёзно, Максим, – говорит Женя. – Не выпендривайся.
– Ладно, – я сдаюсь. – Хорошо. Остаётся пять человек.
– Тянем жребий? – предлагает Ваня.
Витос, с самого начала хранивший собранное молчание, порывисто встаёт:
– Не надо жр`ебий. Я пойду.
20:25
Мы хором протестуем против такой несправедливости, но Виталик непреклонен:
– Это мой бр`ат нас тор`мозит, значит и пойти должен я. Вы вообще булки, я из вас самый быстр`ый.
Громче всех возмущается Арт – он уже согласен никуда не идти, согласен терпеть боль всю ночь. Но грохот наверху усиливается: «прокажённые» ворошат завалы мусора в поисках съестного и скоро доберутся до нашего подземного убежища.
– Всё! Р`ешено!
Виталик шумно выдыхает через ноздри и ставит ногу на первую ступень лестницы, демонстрируя тем самым, что дальнейшие споры бесполезны.
– Виталик! Виталик! – неустанно повторяет Артём почти в полный голос. – Дебил! Стой…
Ева опускается рядом с Артом на колени, одну руку кладёт ему на грудь, вторую на плечо и быстро шепчет что-то на ухо. Она пытается утихомирить его и, кажется, ей удаётся. Тепло женских рук и мягкий голос успокаивают Арта, и он, наконец, замолкает.
Михась вешает Виталику на плечо карабин. Лилит сыплет запасные патроны в карманы плаща. Остальные спешно собираются. Стрелками назначаем Женю, Вано, Михася и Еву.
Несколько секунд молчания растягиваются в моём сознании на целую минуту. Минуту молчания. Я вдруг совершенно ясно понимаю, что больше никогда не увижу своего друга. Если он поднимется по этой лестнице и выйдет наружу, живым он к нам не вернётся.
В неконтролируемом порыве хлопаю Витоса по плечу и протягиваю ладонь. Тот крепко пожимает её. Ритуал повторяют все оставшиеся из присутствующих. Кроме одного.
Арт, поддерживаемый под руки Сашей и Лилит, стоит неподвижно. Он не собирается прощаться.
– Увидимся через пять минут, придурок.
– Да, – Витос кивает и снова ставит ногу на ступень лестницы.
Потом делает шаг.
20:28
Дальше всё происходит так быстро, что я лишь успеваю наблюдать.
Кто-то толкает Виталика в плечо, и тот кувырком летит с лестницы, не успев подняться и на две ступеньки. В следующее мгновение я вижу на верху лестницы, уже под самым люком, Женю.
Кто-то что-то выкрикивает. У меня же язык прирос к небу.
Женя упирается спиной в крышку люка и на секунду я вижу его лицо, подсвеченное снизу чьим-то фонариком.
– Я попробую заставить их уйти! – говорит он.
Потом выталкивает головой крышку и одним прыжком выскакивает из подземелья.
20:29
Я бросаюсь следом, но у самого верха лестницы кто-то хватает меня за ноги, так, что лишь моя голова высовывается из люка. Я смотрю вниз: Михась держит меня за лодыжки:
– Стой, Макс! Погоди!
– Михась…
– Я не отпущу! Пусть попробует.
Я снова высовываю голову из люка. Женя, с «Моссбергом» наперевес, шаг за шагом приближается к ближайшей группе «прокажённых» – шесть человек лихорадочно ворошат мусор, железным ковром устилающий пол.
Они не замечают его. За общим грохотом шагов почти не слышно, а что касается запаха… не знаю, какой запах сейчас источает Женя, но «прокажённых» он явно не приманивает.
Когда до тварей остаётся шагов двадцать, Женя снимает с плеча дробовик и сильным пинком отправляет кусок оцинкованной стали в их сторону.
«Прокажённые» реагируют мгновенно. Двое отпрыгивают в сторону, трое принимают позицию для атаки и лишь один, самый смелый, без раздумий бросается на Женю.
Брат выкрикивает что-то неразборчивое. Гремит выстрел. Тварь отлетает в сторону, фонтанируя кровью из пробитой глотки.
Женя снова что-то кричит – я не могу понять, что, ибо это больше напоминает рык, нежели человеческую речь, – и остальные пятеро «прокажённых», пригнув спины, отступают назад.
К ним спешат остальные. Михась был прав: в ангаре их человек пятнадцать, не больше. Завидев Женю, твари сбиваются в кучу, из которой то и дело выпрастываются наружу скрюченные руки и ноги. Женя продолжает медленно наступать, понемногу тесня «прокажённых» к выходу из ангара – огромной пробоине в стене там, где некогда были ворота.
