– Там! – гавкнула черно-рыжая собака. – Видели? Трава шевельнулась!
– Трава шевельнулась! – передразнил ее вожак стаи, а остальные повизгивали и рычали. – Ветер дунул! Или чудовище появилось.
Черно-рыжая оскалилась:
– Но я чую лисиц! А ты разве нет?
Ободранная белая собака вскинула морду и рыкнула:
– Да на таких лугах лисицы сплошь и рядом! Только днем они обычно спят, так? Запах наверняка старый. Они же оставляют везде свои метки. Это все знают!
– Но запах знакомый… Мне кажется, это те самые лисицы, из папоротников! Серый лис и детеныш, которые нам соврали насчет кроликов.
– И в этом ты виновата! – огрызнулся вожак стаи, хотя именно он и попался на хитрость Хайки, а не куда более подозрительная черно-рыжая собака. – Лисам нельзя доверять, это я постоянно твержу, только она не слушает! – повернувшись к остальным, пролаял он.
Черно-рыжая злобно вздыбила шерсть. Если эта собака нас догонит, нам придется нелегко… Я постаралась не думать об этом, осторожно двигаясь за Сиффрином. Он полз в сторону орешника. Добравшись до него, мы бы оказались достаточно далеко от опасных врагов. Я сдержала дыхание, хотя сердце колотилось у меня в горле. Осталось немного…
– Там точно был не красный лис? – прорычал вожак.
Крепкий рыжий пес пролаял в ответ, высоко задрав короткий хвост:
– Смотри на меня, я – лисица! У меня огромный хвост, как у пушистой кошки!
Собаки хрипло загавкали, насмехаясь над черно-рыжей, и помчались вперед – между мной и Сиффрином, – невольно преграждая мне путь к бегству.
Я напряглась, грудь сдавило, воздуха не хватало. Но стоит сделать вздох, и собаки сразу заметят меня.
«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым…»
Я с трудом осознала, что Сиффрин уже добрался до ореховых кустов и сбросил с себя истаивание. Вот она, под ветками, – крошечная собачка…
Вожак стаи шумно зевнул. Он устал от этой игры.
– Я голоден. А тут есть нечего.
Остальные собаки тут же насторожились.
– Я видел кролика на другом краю луга, – сообщила белая собака с клочковатой шерстью.
Наконец я почувствовала, как они удаляются. Моя грудь надсадно ныла, горло пересохло. «Еще чуть-чуть, – умоляла я себя. – Они почти ушли…»
«Что было костью, сгибается; что было мехом, стало воздухом…»
Собаки одна за другой побежали вслед за вожаком к долине в нижнем течении ручья.
Все, кроме черно-рыжей.
Она упорно рыскала вокруг. Ее нос подрагивал, когда собака кружила в высокой траве. Если бы я попыталась бежать, она бы меня поймала. Вот черно-рыжая охотница подошла так близко, что чуть не наступила мне на хвост. Я застыла, слишком напуганная, чтобы шевельнуться. У меня все тело ломило от недостатка воздуха. Голова кружилась, лапы дрожали.
Но тут мое зрение прояснилось, туман истаивания ослабел. Я увидела собственные передние лапы на траве. Покров, делавший меня невидимой, поднимался.
– Ты! Да как ты смела зайти на мою территорию?
Я резко подняла голову. И прижалась к земле, хватая воздух, уверенная, что вот сейчас собачьи зубы вонзятся в мое горло. Черно-рыжая была всего на расстоянии хвоста от меня, но она даже не посмотрела в мою сторону. Она уставилась на ореховый куст.
Все еще задыхаясь, я взглянула туда же.
Крошечная собачка куда-то подевалась. Рядом с орешником стоял зверь настолько жуткий, что я съежилась и отползла назад. Мощные мышцы играли под его гладкой черной шкурой. Лапы у страшного пса дрожали от ярости, губы приподнялись, показывая блестящие клыки.
Я уже видела раньше черное страшилище – там, в Серых землях, где оно охраняло двор бесшерстных. Конечно, сейчас передо мной была не собака: Сиффрин снова принял ее вид.
Черно-рыжая замерла, ощетинившись.
– Я задал тебе вопрос! – прорычал Сиффрин.
Я поползла на животе сквозь траву, чтобы добраться до ив на берегу ручья. Оказавшись под защитой папоротников, я огляделась. Собаки повернули назад, они промчались через заросли, где я только что пряталась, будучи невидимой. Вернись они на мгновение раньше…
Вожак стаи решительно встал рядом с черно-рыжей.
– Ты кто таков? – пролаял он.
Вожак вытянулся, стараясь выглядеть как можно выше, но его задние лапы тряслись. Даже в окружении своей стаи он боялся схватки и не мог этого скрыть.
– А почему бы вам не подойти поближе и не выяснить это? – прорычал Сиффрин, защищенный ва-аккиром.
Ни одна из собак не тронулась с места.
А огромный черный пес внезапно развернулся и помчался вдаль.
– К третьей луне! – гавкнул он, очутившись на берегу ручья, и, добежав до рощи, просто исчез.
Ошарашенная собачья стая разразилась бешеным лаем. Собаки метались в разные стороны, обнюхивали траву, носились вдоль русла… Они не могли понять, откуда появился черный гигант и куда пропал.
Но я знала.
Папоротниковые заросли, к счастью, служили надежным укрытием. Как следует поморгав, сквозь истаивание я увидела Сиффрина: он перебрался через ручей и вскарабкался на противоположный берег. Я наблюдала за тем, как он вилял между папоротниками, как пересек луг, пока ничего не подозревавшие собаки лаяли у воды.
А они гавкали, рычали, скулили и таращились на кустарник. Им не приходило в голову глянуть на холм за ручьем, поросший стройными соснами. Псы не заметили ярко-красного лиса, который на миг поднял голову над травой и повернул к лесу.
А я сидела в папоротниках еще долго после того, как собаки убежали, и повторяла напев ва-аккира. Иногда я произносила слова вслух. Иногда – только мысленно: «Я – мех, что покрывает твою спину. Я – изгиб и движение твоего хвоста. Пусть я появлюсь в форме твоего тела: никто не сможет догадаться, кто я; другие испугаются; не смей подходить ближе!»
Но ничего не получалось. Когда я смотрела на свои передние лапы, они оставались все такими же шелковистыми и черными. А хвост был рыжим, с тем же белым кончиком.
Дело было не в одном только напеве. Существовала еще какая-то хитрость ва-аккира, некое особое умение. Наверняка. Ну почему бы Сиффрину не научить меня? Мои усы изогнулись от разочарования. А ведь выглядело все так просто…
Я подумала о лисе с красным мехом – представила, как он мчится через пустоши и луга.
«К третьей луне!» – крикнул мне Сиффрин.
– Айла? Ты здесь?
Голос звучал тихо, я направила уши вперед. Ко мне спешил Хайки.
Я вышла из-за папоротника.
– Да тут… – Я умолкла на полуслове. Мне не хотелось признаваться в том, что я пыталась научиться ва-аккиру, ведь показывать было нечего. – Тут прибежали те собаки из ущелья, да еще и вместе с другими.
