– Извини, пожалуйста, – наконец вздохнула Сабета. – Я не хотела напоминать о грустном.
– Знаю. – Локк отпил вино, считая, что если оно отравлено, то все его надежды и предположения все равно не оправдаются; набор инструментов в кармане камзола теперь выглядел нелепо и жалко. – Тебе цветок понравился? Ну, мой подарок…
– Невидимый цветок? Умозрительный?
Локк, приподняв бровь, выразительно коснулся правого отворота камзола.
Сабета торопливо проверила свой камзол и извлекла бутон багровой розы, без стебля; края лепестков были ярко-алыми.
– Ну ты и проныра, – улыбнулась она. – Подбросил, когда вино наливал.
– А ты следила за бутылкой, а не за кавалером. – Локк притворно вздохнул. – Ничего страшного. Мою гордость и без того растоптали. Надеюсь, тебе цвет нравится. Роза из картенских теплиц. Стебель у нее был, но его в рукаве прятать неудобно.
– Мне нравится. – Сабета бережно положила розу на стол. – Если она, конечно, не взорвется или меня не усыпит.
– Нет-нет, я же обещал, что за это мстить не буду. Но обсудить это все равно придется, так что давай лучше начнем.
– Что обсудить?
– Похищение. Нападение. Изгнание. Алхимические зелья. И тому подобные грязные проделки в отношении тебя, меня или Жана.
– К десяти годам мы уже знали немало способов обезвреживать и обездвиживать противника, – напомнила Сабета. – Для нас с тобой это в порядке вещей. Сегодня я согласилась на перемирие, потому что…
– Предлагаю сделать это перемирие постоянным. Воздержаться от прямых нападок друг на друга. Если уж мы вынуждены состязаться друг с другом, то лучше противопоставлять замысел замыслу, а не прятаться под кроватью из страха проснуться утром не в своей спальне, а на корабле.
– А вот я не боюсь проснуться на корабле.
– Не испытывай судьбу, несравненная, иначе судьба испытает тебя. Может, я сдуру и согласился отужинать с тобой в подвесной клетке, но не забывай о Жане. Предоставленный сам себе, он сотрет твоих охранников в паштет, как гусиную печенку, сунет тебя в сундук и отправит в Талишем.
– Ух ты, какой он грозный!
– Напомни-ка, сколько человек понадобилось, чтобы его утихомирить, пока ты моим отравлением занималась?
– А если наши работодатели сочтут это мировое соглашение сговором?
– Не сочтут. Наоборот, для них развлечений только прибавится. От нас требуют действий в нашем неподражаемом стиле: мозги не вышибать, а запудривать и самим себе задачи усложнять. Признайся, ведь гордость не позволит тебе от этого отказаться.
– То есть ты предлагаешь мне отринуть проверенный, надежный способ, уже доказавший свою действенность, и продолжить состязание в рамках твоих… гм, ограниченных умений – лишь потому, что меня якобы должно согревать осознание своей добродетели?
– Ну если не принимать во внимание мои душевные терзания, а рассмотреть мое предложение трезвым взглядом рассудка…
– Ты изъясняешься как настоящий аферист. Впрочем, я не возражаю. Раз уж из предыдущей схватки я вышла победителем, то давай заключим перемирие. – Она едва заметно улыбнулась. – Относится оно исключительно ко мне, тебе и Жану. Таким образом мы сможем уделить больше времени проведению избирательной кампании. Хороший повод выпить.
– Полный бокал – пустое обещание, – заявил Локк.
Они чокнулись и опустошили бокалы до дна.
– Проигрывает тот, кто допьет последним! – Сабета снова наполнила бокалы.
Они выпили наперегонки. Непринужденный смех Сабеты порывом свежего ветра раздул в сердце Локка пожар угасших было чувств. От выпитого вина потеплело в груди, голова закружилась.
– Ты даже не представляешь, что я готов тебе простить, лишь бы еще раз твой смех услышать!
– Тьфу ты! – Она, улыбнувшись, выразительно закатила глаза. – Все, что ли? Дела побоку, айда за юбками ухлестывать?
– А зачем ты меня спаиваешь?
– Всякая мало-мальски разумная женщина предпочитает держать своих мужчин в подпитии, чтобы они оставались кроткими и послушными.
– Мне нравится, когда ты говоришь обо мне так, будто я тебе принадлежу. Прошу тебя, продолжай.
– Гм, а совсем недавно какой-то грязный оборванец явился ко мне в гостиное подворье и обвинил меня в том, что я жестоко и беззастенчиво играю на струнах его сердца.
– А ты попробуй провести в дрянном седле четыре дня без продыху, посмотрим, какое у тебя настроение будет.
Из башни выдвинулась широкая железная балка, вошла в паз в днище клетки. Лакей, распахнув дверцу из медных прутьев, внес в клетку вино и золоченые блюда с закусками.
– Надеюсь, ты не в обиде, что я за тебя угощение заказала.
– Я полностью в твоей власти… – У Локка громко заурчало в животе.
Сабета, с пониманием отнесясь к состоянию Локка, набросилась на угощение с не меньшей жадностью, чем он.
Среди закусок были и амательские подводные грибы – их полупрозрачные, тонкие шляпки были сварены на пару вместе с ломтиками угольно-черных трюфелей в горчично-солодовом соусе, – и нежные сливочные сыры, и хрустящие золотистые перцы; ломтики пряного хлеба, обжаренные с луком, были политы кисловатым желтым йогуртом, на сиринийский манер. Перемены блюд следовали одна за другой, и каждая сопровождалась обильными возлияниями. Локк, ощущая, как рассудок затягивает туманная пелена, с радостью заметил, что щеки Сабеты покрываются густым румянцем, а улыбка становится все шире.
Лиловые сумерки сменились ночной мглой, и Картен превратился в море смутных теней в зыбкой темноте, мерцающей алхимическими огоньками.
Вот подали основное блюдо – огромную черепаху, искусно слепленную из разных сортов теста и запеченную до золотистой корочки; под тонким, будто пергамент, тестяным панцирем оказалось жаркое из черепашьего мяса и устриц. И Локк, и Сабета с воодушевлением отдали должное изысканному лакомству.
Наконец Сабета, вспомнив о правилах приличия, жеманно приложила краешек шелковой салфетки к губам и спросила:
– Тебе не доводилось на Исла-Схоластику с высоты смотреть? Вон там, у меня за спиной, на противоположной стороне канала? Это он и есть, остров Премудрости. Якобы обитель магов.
– Якобы? Нет, не доводилось. И вообще, я и сейчас его почти не вижу, вино и темнота глаза застят.
– Как ни странно, в непосредственной близости от этого укромного приюта маги позволили высоченные башни возвести. Я этот остров часто рассматриваю. А якобы… По-моему, они там не живут одной большой и дружной семьей, как магистры в Коллегии. Точнее, они живут вовсе не там, а рассеяны по всему городу. Просто им выгодно, чтобы все считали Исла-Схоластику местом их обитания.
– И что, все эти парки, сады и особняки только для виду?
– Нет, конечно. Они там наверняка иногда появляются… – Она допила вино и отставила бокал. – Вот только я ни разу ни одного не видела.
