– Я… я получил весьма странное образование, – сказал Жан, чувствуя, как напряжение отпускает, а от прикосновений Дженоры по всему телу разливается истома.
– Вы, каморрцы, все странные. И образование у вас странное.
– Ничего плохого в этом нет. Мы просто…
– Вы просто прибедняетесь? Кажется, так говорят, когда богатые бездельники, переодевшись в одежду похуже, прикидываются простолюдинами…
– Дженора! – Жан обернулся и схватил ее за руки; рассудок встревоженно подсказывал, что если она за ними следила, то отрицать все бесполезно. – Ох, что хочешь, то и думай, но… для всех будет лучше, если просто принять нас такими, как есть.
– А что, любопытство чревато осложнениями?
– Скажем так: отсутствие любопытства не чревато осложнениями.
– Успокойся, Жованно, я просто решила поделиться с тобой некоторыми догадками. Вот, к примеру, твой кузен Лукацо – он приходит в недоумение всякий раз, как осознает, что он не средоточие мироздания. А Верена – не простая судомойка: говорит как по писаному, держится уверенно, с достоинством. Опять же, грамоте обучена и наукам всяким. А у тебя на ладонях – мозоли фехтовальщика. – Она нежно погладила его ладони, и Жан внезапно ощутил жар в самых неожиданных местах. – Вас всех, таких странных, не случайно боги вместе свели. Потому я и думаю, что тебе наверняка есть что рассказать.
– Да нечего мне рассказывать! Я не могу… чужие тайны выдать. Дженора, умоляю…
– Ладно, – вздохнула она. – Так даже интереснее. А теперь давай-ка посмотрим, что тебя беспокоит.
– Меня ничего не… а-а-а-х-х…
Ее руки, скользнув ему под рубаху, ласково погладили спину, сильные пальцы ловко размяли ноющие мышцы, будто расставляя их по местам. Это движение самым естественным образом приблизило Жана к Дженоре; он чувствовал тепло ее груди, а полураскрытые улыбчивые губы Дженоры оказались прямо перед его носом.
Она насмешливо дохнула на Жановы очки; стекла запотели.
– Ты не боишься женщин, которые не только выше, но и старше тебя?
– Ну… я, вообще-то, не знаю, чего надо бояться.
– Ах, так ты еще… мм… неопробованный?
– Дженора, я… понимаешь, я не из тех, кто… ну, ты сама знаешь…
– А знаешь, чего я не люблю, Жованно? – Она провела пальцами по тонкой полоске волос на его животе. – Глупцов, слабаков и невежд, тех, кто не отличает рукопись от растопки.
Их губы встретились. Дженора медленно подвела ладонь Жана к своей груди, накрыла пальцами и сжала. Сознание Жана полностью сосредоточилось на неимоверном жаре, который неожиданно обволок их тела.
– А если Лукацо… – шепотом начал он.
– Не волнуйся, твои друзья на балконе надолго засели, – ответила она.
В ходе непродолжительной борьбы и посредством невероятной ловкости рук им удалось избавиться от одежды и повалиться на кровать. Жан, окутанный дразнящей пеленой жаркого аромата Дженоры и дымным облаком ее волос, уже не разбирал, где чья кожа, – тела, бледное и темное, сплелись воедино. Главная роль в пленительном действе принадлежала Дженоре, которая, уложив Жана на спину, склонилась над ним, то замедляя, то ускоряя темп соития. Вскоре, не в силах больше сдерживаться, он содрогнулся и восторженно застонал. Так в жизни Жана Таннена стало одной тайной меньше.
Обессиленный и приятно изумленный, он притянул Дженору к себе и замер. Лихорадочное биение сердца постепенно стихло, будто лошадь, перешедшая с галопа на рысь, ноющая боль в намятых Бертраном боках исчезла.
Дженора нашла на полу свой камзол, вытащила из кармана изящную курительную трубку и набила ее пряно пахнущим табаком. Набросив какой-то лоскут на тусклый алхимический светильник, Дженора раскурила трубку и, передав ее Жану, негромко произнесла:
– Хм, я и правда у тебя первая…
– А что, так заметно? А если бы я ничего не сказал?
– Воодушевление похвально, но это только первый шаг. Настоящее мастерство приходит со временем.
– Надеюсь, я тебя не разочаровал.
– Жованно, я всем довольна. Неискушенного любовника можно всему научить. За пару ночей все и освоишь.
– А вот братья Асино… они меня с собой все время приглашали… ну, за деньги постельными утехами наслаждаться.
– Ничего постыдного в этом нет. И в том, что ты не согласился, – тоже. Но близнецы ваши – пара кобелей, это тебе любая женщина скажет. Нет, бывает, конечно, когда хочется вот с такими перепихнуться, но добра от этого не жди – в грязи вываляет и в углу насрет, как кобелю и положено.
– Ну они иногда послушные – раз в месяц, в первое полнолуние. Будто волколаки наоборот.
– Как по мне, так, кроме мужского достоинства, еще и мозги надобны. Мне с межеумками ложе делить неинтересно.
– Рад слышать… Ох, Дженора… под тобой вся простыня мокрая…
– Мой прилежный ученик, позволь познакомить тебя с осязаемыми последствиями совокупления…
– Так неприятно же…
– Ну, не самое соблазнительное ощущение, но… Эй, погоди, ты чего?
Жан, притворно рассвирепев, переволок хихикающую и отбивающуюся Дженору на сухие простыни, а сам занял ее место.
– Какой учтивый воздыхатель мне попался, – вздохнула Дженора. – Еще покурим?
– Обязательно.
Едва они раскурили вторую трубку, как дверь спальни распахнулась.
– Жованно! – крикнул Локк с порога. – Братья Асино там такое устроили… о всевышние боги, ты… – Он ошеломленно вытаращил глаза, потом стремительно повернулся спиной. – Извини, ох, прости, пожалуйста… Я не…
– Что, баламуты-близнецы снова во что-то вляпались? Спасать надо? – спросил Жан.
– Нет-нет, – с притворной поспешностью ответил Локк. – Ничего страшного. Мы сами во всем разберемся. Ты… в общем, ты тут… Я в таверне прикорну. Все в порядке. И вообще забудьте о моем существовании. Извините. Э-э-э… Желаю приятно провести время!
– Спасибо, – невозмутимо ответила Дженора, выдувая струйку дыма.
– А, ну ладно… Так я пошел… счастливо оставаться.
Когда дверь за Локком закрылась, Дженора заметила:
– Что-то он быстро с балкона спустился.
– Ага, – поморщился Жан. – Наверное, что-то стряслось. Уж не знаю, что там близнецы вытворили…
– А твои приятели, когда в беду попадают, всегда у тебя защиты просят, верно?
– Мне, конечно, лестно это слышать, но…
– Ничего, одну ночь они без тебя как-нибудь обойдутся, – прошептала Дженора. – А нам сейчас никто больше не помешает. А Верена, если захочет с Лукацо разобраться, может его в мою спальню отвести.
– Она может, – вздохнул Жан. – Еще как может. А вот кстати, ты не хочешь мне еще один урок преподать…
