Наряд Сабеты больше напоминал не вечерний туалет, а костюм для верховой езды: узкий камзол алого бархата поверх черного шелкового платья, расшитого алыми астрономическими знаками. Приглядевшись, Локк сообразил, что они точно соответствуют карте солнечного и лунных восходов в этот самый день, месяц и год.
– Как вам? – спросила Сабета, раскинув руки. – Я точно следовала указаниям моих работодателей и потратила все до последнего медяка.
– Да уж, ты к властям всегда трепетно относилась, – ухмыльнулся Локк.
Она церемонно протянула ему руку, и он без стеснения ее поцеловал. Все трое уселись за стол, где красовалось блюдо миндальных пирожных, бутылка бренди и четыре рубиново-красных хрустальных бокала.
Локк наполнил бокалы и, отставив четвертый в сторону, торжественно произнес:
– Этот бокал наполнен для наших отсутствующих друзей. Пусть все их уроки не пройдут для нас даром и помогут нам сегодня устроить славное представление.
– И чтобы мы успели насладиться плодами своих трудов, – добавил Жан.
– За политику, – провозгласила Сабета. – И чтобы с ней никогда больше не сталкиваться.
Они сдвинули бокалы и выпили. Карамельный бренди сладким жаром обжег Локку горло; в напитке, сотворенном не алхимиками, а западными мастерами-винокурами по традиционным рецептам, ощущались аромат и слабый привкус персика и ореха.
– О, начинают! – воскликнула Сабета.
Толпа в зале расступилась перед отрядом стражников в голубых мундирах. За ними чиновники в строгих сюртуках несли деревянные ларцы и огромные медные рупоры с раструбом в форме цветков тюльпана. Рупоры вставили в особые отверстия на помосте, а за ними установили ларцы. Миниатюрная женщина с копной седых кудрей приблизилась к одному из рупоров.
– Первый магистрат Седилькиса, – пояснила Сабета. – Законодательница перемен. Она повелевает выборами, как четырнадцатое божество.
– А маги вообще ни во что не вмешиваются? – спросил Локк. – Хоть бы корзину фруктов прислали, с поздравлениями и пожеланиями удачи.
– Насколько мне известно, их заботит лишь правильность подсчета голосов. Тому, кто попытается подтасовать результаты, никакие боги не помогут. А самих магов никогда не видать, – объяснила Сабета.
– Ну да, они со своими жертвами в укромных местах предпочитают разбираться, – проворчал Локк.
На помосте служители отпирали ларцы, занимали места у грифельных досок.
– Добро пожаловать, уважаемые сограждане, почтенные консельеры и представители органов власти Картенской республики! – воскликнула Первый магистрат Седилькиса. – Мне выпала огромная честь подвести итоги семьдесят девятых выборов в Консель Картена. Итак, объявляю результаты голосования по округам. Округ Исла-Федра!
Служитель вытащил из ларца запечатанный конверт и вручил его Седилькисе. Она торжественно извлекла из конверта лист пергамента с печатями и какими-то ленточками.
– Ста пятнадцатью голосами против шестидесяти в Консель избирается представитель партии Глубинных Корней, Первый сын Эпиталий! – провозгласила она.
Сторонники партии Глубинных Корней дружно захлопали в ладоши. Один служитель вывел мелом цифры на грифельной доске, а другой зажег свечу, вспыхнувшую зеленым пламенем, и с помощью длинного шеста установил ее на столбик, под матовый стеклянный колпак.
– Ну что, сударыня, признаете свое поражение? – спросил Локк.
– В этом округе все с самого начала было ясно, – ответила Сабета.
– Тьфу ты! Жан, наша соперница слишком умна…
– Округ острова Кувалд! – объявила Седилькиса. – Двумястами тридцатью пятью голосами против ста в Консель избирается представитель партии Черного Ириса, Четвертая дочь Дюлериана.
Служители установили под матовый стеклянный колпак зажженную свечу, горевшую лилово-синим, почти черным пламенем.
– Так-то вот! – Сабета снова наполнила бокалы. – Ну, изреките что-нибудь глубокомысленное…
– Сударыня, в вашем присутствии я вообще не осмеливаюсь рот раскрывать, – промолвил Локк.
Вскоре на помосте уже горели семь зеленых и четыре черных свечи.
– Округ Бурсади! – провозгласила Седилькиса. – Ста сорока шестью голосами против ста двадцати двух в Консель избирается представитель партии Черного Ириса, Второй сын Ловарис.
Жан испустил трагический вздох.
– Бедняга Ловарис! – сказала Сабета. – Едва не стал жертвой презренных воров, посягнувших на священный прах предков.
– Мы рады, что все обошлось, – с притворным сожалением заметил Локк.
– Округ Плаза-Гандоло! – возвестила Седилькиса. – Восьмьюдесятью одним голосом против шестидесяти пяти в Консель избирается представитель партии Черного Ириса, Вторая дочь Виракуа!
– Ох, лопни Переландровы яйца! Мы же ее особняк ворованным добром засыпали! – простонал Жан. – Ей предъявили одиннадцать обвинений в грабеже и сокрытии награбленного. Как тебе ее отмазать удалось?
– Легко. Виракуа якобы приютила помешанную родственницу, страдающую неудержимой склонностью к воровству… Я наняла актрису, которая весьма убедительно сыграла эту роль. Виракуа принесла публичные извинения за проделки несчастной безумицы, которая, ускользнув от сиделок, грабила соседей. Разумеется, все похищенные ценности вернули законным владельцам и обвинения немедленно сняли. Сами понимаете, какое сочувствие среди избирателей вызвала эта печальная история.
– Ах, обвинения сняли… – Локк сокрушенно покачал головой. – Теперь понятно, почему окружного магистрата подкупить не удалось.
– Округ Исла-Меллия! – объявила Седилькиса. – Семьюдесятью пятью голосами против тридцати одного в Консель избирается представитель партии Глубинных Корней, Дурная Примета Декса.
– А вот к ней мы даже не подступались, – вздохнула Сабета.
– Если не считать попытки подкупить ее повара, – заметил Локк. – И привратника. И лакеев. И ее поверенного. И кучера. И табачника.
– Вот привратника как раз подкупить и удалось, – поправила его Сабета. – Только я не могла придумать, как этим воспользоваться.
– Хвала всем богам, шляпу мне жевать не придется, – шепнул Локк Жану.
– Округ Филигрань! – возвестила Седилькиса. – Ста восьмьюдесятью восемью голосами против шестидесяти семи в Консель избирается представитель партии Глубинных Корней, Свет Амателя Азалон.
Зажглась зеленая свеча, но пламя трех последующих было черным.
Итак, девять мест в Конселе заняли представители партии Глубинных Корней, а девять – представители партии Черного Ириса.
– Прямо как в театре… – прошептала Сабета, разрумянившаяся от выпитого бренди. – Мечемся по сцене в костюмах, играем свои роли, а теперь появляется Хор, произносит заключительный монолог и прощается со зрителями.
