Сторонники архидонны Предвидение запоздало осознают, что лишены всякого преимущества, что попали в западню. Противники, которых они презрительно упрекали в нерешительности и робости, всегда превосходили их числом и сейчас убедительно доказывают несправедливость обвинений.
Сторонники архидонны Терпение безжалостно уничтожают соперников, никому не дают пощады. Честным боем это не назовешь. На крышах домов, в пышных садах и тенистых парках, в подземных чертогах Исла-Схоластики и в особняках чародеев вершится скорая, безмолвная и беспощадная расправа.
Ошеломленные картенские консельеры устраивают пьяную драку в Картении, а в это время в укромных закоулках города семьдесят магов гибнут от рук своих собратьев.
В Небесном чертоге Корабел подходит к Терпению, одиноко стоящей под куполом, по которому, как и по небу над Картеном, плывут тяжелые темные тучи, закрывая свет звезд и лун. Весь город окутан тьмой, скрывающей следы преступного деяния.
– Все кончено, – вслух произносит Терпение.
Во мгле витают серебристые обрывки последних мыслей магов, их безмолвные крики, стоны и мольбы о помощи, которой ждать неоткуда; Терпение ограждает от них свой разум.
– И со всем этим нам придется жить дальше, – вздыхает она.
– Как и с призрачными тенями Терим-Пеля, – говорит Корабел, утирая слезы.
– Каждый, кто обладает магическим даром, – удивительное, редчайшее создание, один на сотни тысяч человек, – продолжает Терпение. – Наши потомки проклянут нас за тех, кого мы сегодня уничтожили.
– Мы и без того заслужили их проклятия, архидонна.
– Ну и пусть проклинают. Зато мы для них этот мир сохранили. Может быть, это послужит нам утешением. Что ж, пора… Помогите мне…
Женщины склоняют головы, слаженно взмахивают руками и сдавленно произносят заклятье развоплощения; слова жарким воздухом пустыни опаляют горло. Фальшивый небосвод на куполе Небесного чертога расплывается, тает, как смутное воспоминание о грезах; остаются лишь потемневшие от копоти камни потолка.
– Вы сейчас сына навестите? – спрашивает Корабел.
– Нет, – отвечает Терпение, чувствуя тяжелый груз прожитых лет; сейчас ей больше всего хочется ощутить прикосновение и услышать смех того, кто давным-давно сгинул в глубине Амателя. – Сначала я с Ламорой поговорю. А сейчас я хочу побыть одна.
Навигатор почтительно кивает и удаляется. Терпение остается в безмолвном чертоге, куда больше никто и никогда не придет.
Ей предстоит еще одно, заключительное дело, но прежде она должна собраться с духом.
Последняя интерлюдия
Ворам благоденствие
1
Бренные останки Дженнаро Булидаци, последнего представителя старинного благородного рода, уложили на подводу, накрыли серебристо-алым покровом и торжественно увезли. Все устроилось стараниями безутешного Брего, однако лишь после того, как баронесса Эзринтем прочитала ему гневную отповедь, – он упрямо отказывался поверить в смерть господина. По приказу баронессы подводу сопровождал почетный караул констеблей.
Ближе к утру констебли и гвардейцы покинули постоялый двор госпожи Глориано и разогнали зевак, которым не терпелось узнать, что происходит. Баронесса Эзринтем оставила нескольких стражников охранять покой благородных постояльцев в последнюю ночь их пребывания в Эспаре.
Жан и Дженора ушли раньше всех. Братья Санца, отчего-то не желая выпускать друг друга из виду, уселись в углу таверны вместе с Алондо и Эшаком и начали пить – не с разгульным буйством, а с тихим упорством, как люди, которые чудом сохранили глотки, в которые можно заливать эль.
Берт и Шанталь уснули за столом, привалившись друг к другу. Госпожа Глориано пообещала Локку их разбудить и отправить в одну из пустующих комнат, а сама присела за стол к Сильвану и извлекла откуда-то перевязанную лентой бутылку дорогого бренди, о существовании которого не подозревал ни один посетитель таверны.
Сабета не тратила слов попусту. Она подошла к Локку, погруженному в тяжкие думы, легким прикосновением руки изгнала все мысли из его головы и вопросительно поглядела на лестницу. Он кивнул, и Сабета наградила его улыбкой, в сравнении с которой меркли восторженные аплодисменты восьми сотен зрителей.
Они вошли в пустую спальню. Сабета, подперев дверную ручку стулом, с мрачным удовлетворением кивнула.
Их больше не отвлекала ни усталость, ни запах дыма, пропитавший волосы, ни следы пота, копоти и сажи. Для сирот Сумеречного холма темнота была родной и знакомой, а теперь такими же родными и знакомыми стали прикосновения рук и губ. Застенчивость, смущение и неловкость пока не исчезли, но постепенно отступали. Их первая ночь прошла в смятении и оборвалась прежде времени, а вторая… вторая помогла им понять, отчего к этому все так стремятся.
Глава 12
Крушение надежд
1
Ее аромат, ее вкус… В темноте, проснувшись, Локк все еще ощущал на коже прохладный пот. Смятые простыни… Он протянул руку, нащупал откинутое одеяло. Постель была пуста.
Он вспомнил, что находится в верхнем этаже особняка, снятого Сабетой во Дворе Праха. На кровати с пышной периной, застланной лашенскими шелковыми простынями. Наверное, он ненадолго задремал.
Из темноты за ним кто-то следил. Нет, не Сабета. Он сразу понял, кто стоит у окна, сквозь закрытые ставни которого пробивался сумрачный свет.
– Что вы наделали? – прошептал он.
– Мы поговорили, – сказала Терпение. – Я ей кое-что объяснила.
Она шевельнула пальцем, и серебристое сияние алхимического светильника озарило спальню. Локк сощурился, увидел, как архидонна расправила складки дорожного плаща с откинутым капюшоном.
– Где Жан?
– Внизу, – ответила Терпение. – Скоро проснется. Вы не хотите одеться? Или вас нагота не смущает?
Локк похолодел – но не оттого, что лежал нагишом. Он встал с постели, явив себя во всей красе, а потом, отчаянно надеясь, что каждое его движение выражает презрительное недовольство, натянул штаны, надел рубаху и набросил на плечи камзол, будто доспехи, которые защитят его от слов архидонны.
У стены, обернутый в мешковину, стоял какой-то плоский предмет, фута три высотой.
– Она хотела вам письмо сочинить, – сказала Терпение. – Но не смогла. Уехала полчаса назад.
– Что вы с ней сделали?
– Ничего. – Темные глаза сверкнули; безжалостный взгляд поразил Локка в самое сердце. – Да, Сабета Белакорос подвластна моим чарам, но мне нет смысла превращать ее в послушную куклу. Ей следовало сделать выбор. Я всего лишь предоставила сведения, которые помогли ей принять решение.
– Старая ведьма!
– А еще я спасла вам жизнь – во второй и в последний раз. Это наша прощальная встреча, Локк Ламора, если вам по-прежнему угодно так себя называть. Я пришла удостовериться в исполнении всех обязательств нашего с вами договора.
