2
Локк, разбуженный отчаянным стуком, протер заспанные глаза, помотал головой, разгоняя остатки сна, и распахнул дверь апартаментов.
– Никорос?! В чем дело? До восьми утра еще далеко.
– Только-только пять минуло. – Неугомонные феи похмелья сыграли с Никоросом злую шутку: волосы его были взъерошены и спутаны, камзол натянут кое-как, а в мешки под глазами можно было насыпать немало монет. – Господин Лазари, я лишился конторы! Ох, недаром вы меня предупреждали…
– Что? – Локк, с усилием разлепив веки, проморгался и впустил Никороса в апартаменты. – В вашей конторе пожар устроили?
Из своей опочивальни вышел Жан в черном шелковом халате, небрежно помахивая топориками. Никорос, приветственно кивнув ему, объяснил:
– Нет… Городской крысолов велел все здание оцепить и самородной серой окурить. Там якобы гнезда пауков-сосунцов обнаружили. Хорошо, что меня в это время в конторе не было, а то отправили бы на обеззараживание – дня на три заперли бы, не меньше.
– А ваш переписчик где?
– Ему удалось улизнуть. Ну, почти все бумаги я успел вывезти, но в конторе теперь находиться невозможно.
– Полагаю, что никаких пауков-сосунцов там и в помине нет.
– Еще бы! Особняк всего два года как построили, он чище невинной души.
– Несомненно, это дело рук наших соперников. И сколько человек под началом вашего городского крысолова?
– С десяток наберется – алхимики, золотари, труполовы… Они чистоту в городе блюдут, чтобы морового поветрия не допустить.
– И как к ним картенцы относятся?
– Господин Билеццо у горожан на хорошем счету. Я и сам им восхищаюсь. Сами видите, в городе образцовая чистота, а моровых поветрий уже сорок лет не было, даже холеры. Так что…
– Да, тут надо действовать осмотрительно, – заметил Жан. – Грубой силой их не возьмешь. Похоже, наши противники и в этом случае сработали тонко, весьма изощренным способом.
– А нам придется действовать еще изощреннее, – вздохнул Локк. – Иначе так и будем шесть недель бреши в обороне затыкать, вместо того чтобы избирательную кампанию проводить.
– Вы мне поможете контору вернуть?
– Гм… – Локк задумчиво поскреб щетину на подбородке. – Нет. Видите ли, Никорос, ваша контора нам сейчас ни к чему, так что пусть ее окуривают. Копии бумаг у нас, вы тоже с нами, и теперь главное – не допустить, чтобы славный господин Билеццо нашел причину подвергнуть гостиное подворье Жостена той же неприятной процедуре.
– То есть… мне придется поселиться здесь? С вами?
– Жостен вам апартаменты предоставит. Теперь его гостиное подворье – наша крепость, и осада уже началась. Кстати, после того, как уладим дела в магистратском суде, подыщите хороших стряпчих и поверенных, из тех, кто поддерживает партию Глубинных Корней.
– Да-да, конечно.
– Пусть и они гостеприимством Жостена воспользуются. Тот, кто к нам еще раз с судебным ордером сунется, будет иметь дело с настоящими стряпчими.
– Ох, не самое удачное начало избирательной кампании, – вздохнул Никорос.
– Верно подмечено.
– А еще… вы уж извините, что я… ну, вы понимаете. Я вовсе не злоупотребляю… просто иногда приходится работать ночами, ну и… Я больше не буду…
– А больше и не надо. Избавьтесь от этой дряни немедленно. Вы нам нужны в здравом уме и твердой памяти, а у нюхачей ни того ни другого нет.
– Что вы, я не…
– Полноте, я за свою жизнь кого только не навидался: и нюхачей, и глядел, и укурков, и лизунов. Случалось и самому на дне бутылки забвения искать. Так что вы мне зубы не заговаривайте. А станет совсем невмоготу – напейтесь в дым, вон как ваши партийные товарищи поступают.
– Я… всенепременно.
– И не волнуйтесь попусту, все устроится. К вечеру мы будем под надежной охраной целой армии наемников и стряпчих, замки поменяем, прислугу проверим, – в общем, защита нам обеспечена. Так что возьмите у Жостена ключ от номера и отправляйтесь спать, а в восемь утра мы с Калласом вас разбудим. Кстати, попросите Жостена прислать нам кофе, и побольше. Желательно бадью размером с водовозную бочку.
Спустя несколько минут служанка с новехонькой медной цепочкой на шее принесла кофе.
– Молодец Жостен, быстро управился, – одобрительно заметил Жан, наполняя чашки дымящимся напитком. – С ожерельями-то. Хотя, по-моему, толку от них никакого. К примеру, нас с тобой это не остановило бы.
– А много и не надо, – отмахнулся Локк. – Главное – от болванов себя обезопасить, чтобы без лишних помех в проделках Сабеты разобраться.
3
Утро выдалось прохладным и туманным; капли воды стекали по оконным стеклам, влажно поблескивали на брусчатке мостовой. В восемь часов приятели в сопровождении Никороса, осоловелого от недосыпа, уселись в карету. В дорогу Локк прихватил полбуханки хлеба с холодной ветчиной и сжевал все на полпути к первой цели их путешествия – банкирскому дому Тиволи, где к монетам в кошельках присоединили еще пару сотен их товарок.
После этого карета направилась на север, в Каста-Гравину, древнюю картенскую крепость. Внутренние стены и крепостные ворота давным-давно снесли, высвободив место для правительственных сооружений, парков и площадей, поскольку городским властям можно было не опасаться вторжения вражеских армий. Тонкие завитки утреннего тумана служили еще одним замысловатым украшением величественного архитектурного комплекса.
– Магистратский суд, – вздохнул Никорос, выходя из кареты. – Знакомое место. Здесь страховые разбирательства проводят, так что по долгу службы мне тут часто приходится бывать.
Локк с Жаном пересекли площадь, затянутую влажной серебристой пеленой тумана, заглушавшей звуки просыпающегося города: хлопанье дверей, стук лошадиных копыт, грохот экипажей по мостовой, людские голоса.
– Судебное присутствие вон там, – кивнул Никорос.
– Ох! – Из тумана неожиданно выступила какая-то женщина, задела Локка, споткнулась и, чтобы не упасть, ухватила его за левое плечо.
Жан бесцеремонно сгреб ее в охапку.
– О всевышние боги! – дребезжащим старческим голосом завопила она, выговаривая слова на картенский манер. – Помогите! Спасите!
– Все в порядке, господин Каллас! – Локк, заподозрив, что столкновение было не случайным, торопливо ощупал карманы, но кошелек и все бумаги оказались на месте.
– Тысяча извинений, сударыня! – Жан выпустил старуху из объятий. – Вы так неожиданно появились…
Невысокая пожилая толстуха была одета в дорогое темное платье; изящная четырехуголка прикрывала каштановые с проседью волосы, а морщинистое лицо свидетельствовало о богатом жизненном опыте.
«Ох, только бы она не оказалась нужным нам чиновником!» – сокрушенно подумал Локк.
