– О боги, а с тобой что случилось? – спросил Локк.
– Помнишь, она пошутила про двадцать человек за дверью? Это была не шутка.
– Ох, ну она нас и отымела… Со жгучим перцем и солью. Слушай, а я долго в отключке провалялся?
– Полдня.
– И где мы?
– На Амателе. Идем на запад, в море.
– Ты серьезно?
Жан ткнул пальцем куда-то за спину Локка.
За распахнутыми кормовыми окнами виднелось мглистое утреннее небо над голубой гладью озера, а сами окна были надежно зарешечены толстыми железными прутьями, между которыми не протиснулся бы даже щуплый Локк.
– Она нас в роскошную плавучую тюрьму посадила, – вздохнул Жан. – Мы единственные пассажиры этого корабля, плывем в дальнее путешествие.
– Ты издеваешься?
– По ее задумке в Картен мы вернемся не раньше чем недели через две после выборов.
Интермедия II
Кремень
Признаюсь, ваши юнцы не произвели на нас особого впечатления.
– Мы считали, что все идет хорошо – до тех пор, пока они не встретились с вашим ставленником.
– Встреча с нашим ставленником ясно доказала, что мы можем не опасаться дурного исхода.
– Ничего страшного, они скоро вернутся.
– Их заковали в кандалы и отправили в плавание.
– Между прочим, Сокольник их тоже недооценивал.
– Неуместная шутка.
– Друг мой, от Ламоры всего можно ожидать. Мой вам совет: не спускайте с него глаз.
Интерлюдия
Труппа Монкрейна
1
Его арестовали за то, что он на благородного господина руку поднял? – переспросил Локк.
– И заковали в кандалы, – уточнила Дженора.
– О всевышние боги… И чем это ему грозит? Его повесят?
– Нет, сначала бросят в темницу на год и один день, – пояснил Алондо. – А потом руку отрубят, которая удар нанесла.
– Монкрейну еще повезло, – заметил Жан. – Ведь мог бы и ногой пнуть.
– Да он вообще везучий, – проворчал Сильван, отрываясь от бутылки. – Попал туда, где его за долги никто не достанет, иначе б давно с него шкуру содрали и крупной солью присыпали. Надо будет отрубленную руку у палача выкупить… Вываляем в смоле, будет подспорьем на сцене, особенно когда тавма…травма… тьфу, чудотру… нет, не то… в общем, когда чародеев придется играть.
– А как его оттуда вызволить? – спросила Сабета.
– Вызволить? – Из-за спин Алондо и Дженоры вышла статная пожилая женщина, с пепельно-седыми волосами и кожей цвета красного дерева. – Кому понадобилось вызволять Джасмера Монкрейна, если он сам от своего присутствия нас недавно избавил? И что делают посторонние у меня во дворе?
– Тетушка, между прочим, это гости, – вмешалась Дженора. – Здесь же постоялый двор, помните, наверное? Или запамятовали?
– Ах, как я обожаю историю древних времен, – вздохнула женщина. – Позвольте представиться, Алисана Глориано, великомученица и за грехи свои владелица сего заведения, к вашим услугам, господа. Вы Джасмера Монкрейна ищете?
– Он нам работу предложил, – пояснила Сабета. – Точнее, собирался.
– О всевышние боги! – ахнула госпожа Глориано, приобняв за плечи Дженору и Алондо. – Это те самые каморрцы! Он их не выдумал!
– Вот и мы удивились, тетушка, – кивнула Дженора.
– Нам, конечно, льстит, что нас считают чудом, – заметил Локк, – но нам бы с Монкрейном повидаться…
– Что ж, придется подождать. Послезавтра ему приговор вынесут, а потом, через год и один день, подходите к воротам Плакучей Башни, а как оттуда однорукого выпустят – он-то вам и нужен.
– А что стряпчий говорит?
– Так кто ж его наймет, стряпчего-то?
– И что же нам делать? – спросил Локк. – С ним вообще увидеться можно?
– Это легко устроить, мальчик мой, – заметил Сильван. – Подойдите к любой благородной особе, дайте в рыло – и вас тут же препроводят в темницу к Джасмеру.
– Тьфу ты! – фыркнул Локк. – Не сочтите за оскорбление, но все вы, похоже, не только особой любви к Монкрейну не питаете, но и сами готовы ему горло перерезать. У него вообще труппа есть? Он представления этим летом собирался ставить? Ради Переландро, объясните нам, пожалуйста, что происходит? Есть у нас работа или как?
– Мы и есть труппа Монкрейна, – вздохнула Дженора. – Точнее, то, что от нее осталось. Алондо, Сильван и Джасмер – актеры. Может, еще пара человек объявится, если Джасмер им заплатит.
– А вы тоже на сцене играете? – спросил Жан.
– Я костюмерша. В моем ведении находится весь сценический реквизит: костюмы и бутафория – в общем, все неодушевленные предметы, необходимые для театральной постановки.
– А вот если, допустим, случится еще одно чудо и милостью богов Монкрейна выпустят из тюрьмы… – не унимался Локк. – Нам в труппе место найдется? Вы этим летом представления давать будете?
– Времени для подготовки и репетиций будет маловато, но… – буркнул Сильван.
– Вот это уже больше похоже на утвердительный ответ, – улыбнулся Локк.
– Все дело в том, что денег нет, – вздохнула госпожа Глориано. – Два года назад ради племянницы я в труппу Монкрейна кругленькую сумму вложила, так он мне до сих пор двенадцать реалов должен. Но это пустяки. Хуже всего то, что он не мне одной задолжал…
– Ну, с этим мы как-нибудь разберемся.
– Нам в долг давно уже никто не дает, – сказал Алондо. – Даже лавочники. Мы случайными заработками перебиваемся. Хотели уличные представления давать, но и на это деньги нужны – на костюмы, на маски, на освещение…
– У нас даже подводы нет, чтобы к сценической площадке все это доставить, – добавила Дженора. – Две кладовые забиты старыми костюмами и бутафорией, но не тащить же их на себе – засмеют.
– Еще больше засмеют, – буркнул Алондо.
– Телега у нас есть, – сказал Локк. – Погодите-ка.
Он отвел Жана и Сабету в сторонку, подальше от жалких остатков труппы Монкрейна.
– За телегу и четверку лошадей хорошие деньги заплатят, – напомнил Жан.
– Знаю… – кивнул Локк. – А если продать только пару лошадей?
– А стоит ли вообще тратить время и деньги на Монкрейна? – спросила Сабета.
– Если мы им не поможем, то придется в Каморр возвращаться, – сказал Локк. – В таком случае сами будете объяснять Цеппи, что произошло, потому что у меня временно язык отсохнет.
– Мы же не виноваты, что Монкрейн вельможе в зубы дал, – вздохнул Жан.
