Мне стало дурно. Карта была из колоды Грабара.
Глава 3
Ледибой
I got shot with the sweetest gun
I have it all, all in one
No broken hearts, no bad romance
Why should I love when I can have fun
With my ladyboy.
Lindemann, «Ladyboy»
Грабар сидел в кафе возле Оперного театра.
Ветер пробирал до костей, но уходить с летней площадки не хотелось. Слева умиротворяюще журчал фонтанчик. Рядом за столиком сидела дородная дама в синем платье и пыталась угомонить расшалившихся близнецов, кажется, еще не достигших и пятилетнего возраста. При этом не отрывая от уха руки с мобильником. Дети слушались с переменным успехом и шумно гоняли вокруг дамы в кошки-мышки.
Настроение у Грабара было отвратнейшее. Он приехал к ночи, тетушка вывалила ворох ненужной информации, закормила до одури и отправила спать. Снилось что-то странное, только вспомнить не получалось. Кто-то плакал – тихо, отчаянно, безысходно. Во сне от этого плача по коже бежали мурашки. Но стоило только проснуться – и все забылось. Лишь осталось мерзкое настроение. Такое же, как и тогда, когда приснилась Тиргатао, входившая в море и просившая помощи у Азова.
Весь день Грабар прозанимался бумажной волокитой, помогая неуемной родственнице и про себя костеря всех бюрократов.
После работы тетя Сара, окинув Олега внимательным взглядом, поправила очки и сообщила, что его бледный вид делает ей головную боль. Поэтому стоит прогуляться и подышать свежим воздухом.
Грабар не спорил. Одессу он любил. Правда, сегодня что-то все было не в радость. В связи с этим на столике перед ним стояла стопка холодной водки и стакан сока. Мультивитамин, поц его за ногу. Совершенно некуртуазно и неподобающе статусу. Однако ничего другого не хотелось.
И есть тоже, кстати.
Плач все еще стоял в ушах. Казалось, преследовал везде. Но вот понять, почему – никак не выходило.
В небе громыхнуло. Грабар поднял голову и посмотрел на затягивающееся тучами небо. Да уж. Еще под ливень не хватало попасть. Но всеобъемлющее безразличие и какое-то непонятное оцепенение не давали даже шевельнуться.
Олег вздохнул. Внезапно сильно захотелось домой. Сам не понял почему. Изнутри грызло нехорошее предчувствие, что вот-вот произойдет что-то очень плохое.
«Надо было в провидцы подаваться, а не в Читающие Сны», – отстраненно подумал Грабар и тут же тряхнул головой, отгоняя странную мысль.
В небе снова громыхнуло.
– Добрый вечер, Олег Олегович, – вкрадчиво прозвучало рядом.
Хриплый низкий голос, от которого вмиг перехватило дыхание.
«Не может быть», – проскочила паническая мысль.
Грабар медленно поднял голову и встретился с задумчивым взглядом карих глаз поверх прямоугольных стильных очков без оправы. Воздух в легких неожиданно закончился. Уж кого-кого, а этого человека он встретить тут не ожидал. Точнее, не человека.
– Добрый, – произнес Грабар надтреснутым тихим голосом, не в силах отвести глаз.
Чех сел напротив. Весь в черном: футболка, брюки, туфли. Даже короткий черный зонт, висевший на запястье. Ишь, какой предусмотрительный. Хотя дождь мог и не пойти. Все же город большой. Тут есть, там – нет.
Он выразительно посмотрел на водку, потом снова на Грабара.
– С чего бы это? – спросил лениво, почти безразлично, словно надо было просто что-то сказать. Однако от Олега не ускользнул ни огонек, зажегшийся в карих глазах, ни едва заметно поджатые губы.
Но в нынешнем состоянии Грабару было откровенно плевать, что подумает о нем влиятельный господин Следящий.
– Бывает, – неопределенно пожал он плечами. – Рад вас видеть, Эммануил Борисович.
– Врете, – припечатал Чех, и Грабар вздрогнул.
Самое гадкое было то, что он действительно врал. Видеть Следящего, когда ты к этому не готов, удовольствие еще то. Вмиг стало стыдно и немного страшновато. Видит насквозь, зараза. И вот что делать?
Грабар глубоко вздохнул, уставился на стакан с соком. Во рту резко появилась непонятная горечь. Говорить не хотелось, а молчать было невежливо.
– Не надо страдать – я не кусаюсь, – неожиданно усмехнулся Чех. – Особенно не собираюсь приближаться к тому, что уже понадкусывала дражайшая Сара Абрамовна.
Грабар оценил шутку, но улыбнуться не получилось.
– Боитесь отравиться? – поинтересовался он.
– Именно, – кивнул Чех и тут же резко перевел тему: – Что вы знаете о сновиях, Олег?
Отчество отбросил за ненадобностью. Все-таки не тот возраст. Да и вообще… будто почувствовал, что Грабар не очень любил такое обращение. Отца он не знал, матери – тоже. Воспитывался бабушкой, а после ее смерти – некоторое время жил у дальней родственницы. И только потом познакомился с Сарой Абрамовной, которая, по сути, была не совсем уж и теткой. Только пока это не всем следует знать. Особенно Яне.
Только спустя несколько секунд до него дошло, что поставили вопрос.
– Сновии? – переспросил Олег, словно пытаясь удостовериться, что не ослышался.
Чех кивнул. Значит, не показалось и надо отвечать.
– Сущности на Тропе Снов. Мерзкие. Только зазеваешься – утянут за милую душу. При этом после знакомства с ними рискуешь не проснуться вообще. Если работать с картами, то опасаться сновиев нужно постоянно. Чуть эмоционально нестабилен – и все, прибегут мгновенно и будут тянуть силы.
Чех задумчиво постучал кончиками пальцев по крышке стола. Получилось неожиданно гулко и звучно. Грабар подозрительно покосился на него, лишь чуть приподняв бровь, и спросил:
– А что?
Как-то совершенно не верилось, что Следящий не в курсе, кто такие сновии. Но, судя по виду Чеха, он все же знал недостаточно. Или же удачно прикидывался несведущим.
– Да так… – пространно ответил тот. – А способны ли сновии убить человека? В реальности.
– Что? – Грабару показалось, что он ослышался.
– Могут ли сновии убить человека, который не спит? – повторил Чех ровным голосом.
Грабар покачал головой:
– Нет, конечно. Это все равно что во сне купить что-то у торговки на Привозе.
Чех неожиданно фыркнул:
– Сразу видно, что вы ничего никогда не покупали на Привозе.
– Покупал, – буркнул Грабар, внезапно почувствовав себя нашкодившим мальчишкой.
Раздался довольный смешок. Удивленно взглянув на Чеха, он понял, что тот уже не сдерживается. Нахал.
– Ну, коль так – поверю. Пройдемся?
Предложение заставило озадаченно моргнуть. Однако Чех смотрел выжидающе и вопросительно. А еще так, что сразу было понятно – отказа не примут.
