– Сара была красивой?
Митч с минуту молчал. Ему хотелось солгать, но он не мог.
– Да, Мадди. Она была очень красивая.
– А какой она была?
Соблазнительной и гламурной. А ярко-красное платье, которое она надела на тот благотворительный вечер, прямо-таки сводило его с ума. Именно в нем он почти всегда вспоминал ее. В море черного она была видна издалека. Большинство женщин подняли волосы и сделали сложные прически, с которыми больше походили на цветы, чем дам, но блестящие черные волосы Сары были распущены. Он улыбнулся ей, и она подняла бокал в молчаливом тосте. Их взгляды встретились, и он сразу понял, что она будет лежать под ним.
Митч поднял голову и взглянул на Мадди, сидевшую на постели, скрестив ноги. На ней были шорты и топ. Рыжие волосы, обрамлявшие щеки, падали на плечи. Она ухитрялась выглядеть трогательной и сексуальной одновременно, чего никогда не удавалось Саре.
Он откашлялся и наконец проговорил:
– Она была высокой, с длинными черными волосами и синими глазами.
– А какая она была? – снова спросила Мадди.
– Она была… – Митч внезапно умолк. Ему хотелось прекратить этот разговор. Но Мадди по какой-то причине хотела узнать все до конца, и он не мог ей отказать, особенно после ее мучительной истории о гибели отца. Митч со вздохом продолжил: – Она была энергичной и очаровательной, и в ней было… то, что называется «изюминкой». Она очаровывала почти всех, кто знал ее.
– Сара работала? Или была светской дамой?
– Она была корпоративным адвокатом.
– И при этом была умной и красивой?
Хитрость и ум являлись частью ее привлекательности.
– Да.
– Ты любил ее?
Митч поморщился, но сказал правду:
– Любил.
Мадди такому ответу не удивилась. Она еще раньше все поняла по его голосу и по выражению лица.
Да, конечно, Сара была прекрасна. И Митч был прекрасен. Хотя Мадди никогда не видела его в чем-либо, кроме джинсов и футболки, она без труда представляла его в кругу чикагской элиты.
Откинувшись на изголовье кровати, он внимательно наблюдал за ней. Рассказ о смерти отца сделал ее уязвимой, и теперь она почему-то продолжала расспрашивать Митча о его связи с той женщиной.
– Ты по-прежнему любишь ее?
Мадди старательно сделала бесстрастное лицо, удивленная и встревоженная тем, как много значил для нее ответ. Какая ирония! До встречи с Митчем она клялась в любви к Стиву, и казалось бы ее не должен был волновать утвердительный ответ, пусть даже она и не любила Стива так, как следовало бы.
Митч нахмурился и тихо сказал:
– Нет, я давно о ней не думал.
Она молча ждала продолжения. Он понял это и пояснил:
– Сара – это мое прошлое. Думаю, мы были друг другом одержимы, но воображали, что влюблены. Сейчас, оглядываясь назад, я сомневаюсь, что все это было реальностью. А если и было, то эти отношения не могли бы продолжаться долго.
– Почему?
Митч пожал плечами.
– Она возненавидела бы Ривайвл, а мне пришлось покинуть Чикаго.
– А ты? Ты ненавидишь Ривайвл?
– Нет. – Митч покачал он головой. – Уже нет. Сначала думал, что сойду здесь с ума, но потом привык.
– И ты сейчас счастлив?
Он язвительно усмехнулся.
– Почти так же, как ты.
Мадди промолчала. Вопрос о счастье казался слишком важным, чтобы обсуждать прямо сейчас. Молчание длилось и длилось, и она снова начала испытывать некоторую неловкость. Окинув взглядом комнату, Мадди посмотрела на дверь и пробормотала:
– Мне следовало бы вернуться в постель.
– Останься. – Он сжал ее ногу. – Останься, пожалуйста.
Она поджала губы. В душе ее боролись желание и представления о приличиях.
– Спи здесь. Мне нравится, когда ты рядом, – добавил он, проводя ладонью по ее бедру.
Мадди взглянула на постель. Подушки были мягкие, пуховые. Одеяло же – бархатистое. И Митч! Сильный и теплый Митч! Ох, какое искушение!
Их взгляды встретились… она отказалась от борьбы за добродетель.
Коротко кивнув, Мадди прошептала:
– Да, Митч, хорошо.
Он откинул одеяло, и она легла. Трайбл тату извивалось на его руке как живое, когда он наклонился, чтобы выключить лампу «Тиффани», стоявшую на тумбочке. Потом лег и повернулся к ней в бледном лунном свете, сочившемся сквозь окно.
– Может, тебе лучше отвернуться, принцесса, иначе я могу забыться.
Мадди поспешно повернулась к нему спиной. Его рука скользнула по ее талии, и он привлек ее к себе. Ей почему-то захотелось плакать. В темноте было легче поддаться эмоциям, и Мадди сморгнула слезы.
Митч дышал очень ровно. Она положила поверх его руки свою, и их пальцы тотчас переплелись.
Ощущение его волос, щекотавших ее кожу, было восхитительным. Он поцеловал ее в висок, и простыни зашуршали, когда он снова откинулся на подушку.
Мадди была в постели с другим мужчиной, и это, как ни странно, не казалось неправильным. Наоборот, ей было очень хорошо…
Мадди посмотрела на часы. Красные цифры расплывались, но потом прояснились, когда слезы высохли.
– Так ты понял насчет Стива? – проговорила она, не в силах прервать свою исповедь человеку, которого почти не знала, но который вдруг стал неотъемлемой частью ее жизни. – Было очень неприятно выходить из комы. Я постоянно рыдала. И злилась. Рвала и метала. Впадала в истерику. А Стив нисколько не обижался, когда я набрасывалась на него и вопила, чтобы он убирался. Он молчал… и оставался рядом.
Митч сжал ее пальцы, но ничего не сказал. А она продолжила:
– Мои родные полюбили его. Особенно мама. Полюбила как сына. Стив рос в очень неблагополучной семье и хотел свою, нормальную, а в моей его полюбили как родного. Я не хотела огорчать их, особенно после… – Мадди всхлипнула и судорожно сглотнула. Ох, она наверняка попадет прямо в ад.
Митч молчал. А Мадди вновь заговорила:
– Теперь понимаешь, почему я так долго не могла покинуть его?
– Да, понимаю, – прошептал он в ответ.
– Но почему же я не смогла полюбить его по-настоящему? – Этот вопрос она задавала себе миллионы раз. Но сколько ни пыталась, не могла ответить. – Наверное, потому, что жизнь не настолько правильная.
Да, не настолько. И поэтому он, Митч, гадал, какое несчастье маячит за углом…
Глава 11
Наутро, пока Мадди еще спала, свернувшись клубочком в его постели, Митч позвонил в автомастерскую.
