Митч поморщился и проворчал:
– Я не слишком хорошо воспринимаю приказы.
– Жаль. Потому что сейчас придется. И учти, если причинишь боль моей сестре, на земле не будет того места, где ты сумеешь скрыться. Я больше не хочу видеть, как она плачет.
Митч скрипнул зубами. На щеке дернулся мускул. О боже, он заставил ее плакать!
– Понятно, – кивнул он.
Шейн внимательно оглядел его.
– Хочешь работу? Я не так разборчив в отношении репутаций, как разбогатевшие фирмы старой школы. Нельзя продвинуться в этой жизни, если не обойдешь несколько правил. Уверен, что команда моих юристов найдет тебе применение.
Митч рассмеялся. Ни за что на свете он не пойдет под начало этого парня.
– Черт возьми, нет!
Шейн пожал плечами.
– Да, это, возможно, было бы слишком…
Долетев до дома с рекордной скоростью, Митч ворвался на подъездную дорожку. Машина, завизжав шинами, замерла. Он выскочил из нее, прежде чем осела пыль. Ворвался в дом, выкрикивая имя Мадди, хотя не увидел во дворе ее машины.
Ох, если бы он только не отказался говорить с ней! Если бы не прогнал!..
Почему он был так уверен, что она здесь, у него дома? Увы, он опоздал.
– Мадди! – завопил он на весь дом.
Из кухни выскочила мать.
– Митчелл, что случилось?
– Где Мадди?!
Шарлотта распахнула глаза.
– Она сказала, что увидится с тобой в баре.
– И до сих пор не вернулась?
– Нет. – Мать покачала головой. – Что-то произошло?
– Я должен найти ее.
Шарлотта положила руку ему на плечо.
– Митчелл, что происходит? – Мать внимательно смотрела на него, и в глазах ее была скорбь.
Митч сделал глубокий вдох и выпалил:
– Мы поссорились, и я прогнал ее.
– О, Митчелл… – прошептала мать.
– Но я должен найти ее, – проговорил он с дрожью в голосе. – Не могла же она вот так уехать… Все ее вещи здесь!
– Ты найдешь ее. Все будет хорошо, успокойся.
Но он никак не мог успокоиться.
– А что если она поехала домой?
Рука матери чуть дрожала.
– Тогда ты поедешь за ней.
У него перехватило горло; казалось, он вот-вот задохнется.
– А если она… все равно не вернется?
– Ты найдешь способ уговорить ее. Я точно знаю.
– Откуда ты знаешь?
Глаза Шарлотты заблестели, и она в растерянности заморгала. За тридцать четыре года он ни разу не видел, чтобы мать пролила хоть слезинку – даже на похоронах своих родителей.
– Знаю, потому что ты любишь ее, а она – тебя.
Митч судорожно сглотнул и молча кивнул. А мать, улыбаясь сквозь слезы, проговорила:
– А теперь иди и делай все возможное, чтобы бороться за нее.
– Я буду… – прохрипел он. Мадди Донован – та женщина, за которую стоило бороться, и он перевернет небо и ад, чтобы вернуть ее.
Больше он никогда не будет сдаваться.
Глава 27
Мать открыла ей дверь. И выглядела она так… Казалось, Шаннон Донован постарела лет на десять. Тусклые рыжеватые волосы неряшливо завивались на ушах, морщинки вокруг рта и глаз стали более отчетливыми, а голубые глаза были обрамлены темными кругами.
– Мадди!.. – воскликнула мать.
Проплакавшая всю дорогу от Ривайвла до Чикаго, Мадди считала, что слез у нее больше не осталось. Она ошиблась. И разразилась рыданиями, сотрясавшими все тело. Всхлипывания прерывались икотой.
Шаннон крепко обняла дочь и прижала к груди.
– Малышка моя… Я была вне себя от тревоги!
Слова эти вызвали новый приступ истерики, и Мадди совсем ослабела, когда мать повела ее в гостиную. Усадив дочь на диван, Шаннон села с ней рядом и снова обняла.
– Мне т-так ж… жаль… – пролепетала Мадди.
Шаннон промолчала. Она по-прежнему обнимала дочь, а Мадди все рыдала и рыдала – она плакала об отце, о прошлых ошибках, о несостоявшейся свадьбе, а больше всего… о Митче!
Ей хотелось извиниться за побег, но вместо этого она сказала:
– Я так горюю из-за папы… И я не осуждаю тебя за то, что ты меня ненавидишь.
Она никогда не признавалась в том, чего боялась все эти годы. И сейчас не собиралась признаваться, но слова вырвались сами собой.
Мать откинула волосы с ее лба.
– Мадди, откуда у тебя эти безумные мысли?
– Ты должна меня ненавидеть. Но я сделаю все, чтобы было иначе. Я…
– Маделин, послушай меня! – Мать заставила ее поднять голову и заглянула ей в глаза. – Я никогда не ненавидела тебя. Ни сейчас, ни в прошлом. Ты моя дочь, и я всегда буду тебя любить.
– Но во всем виновата я. Если бы не…
– Жизнь полна всяких «если бы не»… – перебила Шаннон. – Отец всегда мог не поехать с тобой. Он должен был ехать со мной, но я пошла к Джуди Клайн, нашей соседке. Шел дождь, канализацию затопило вместе с футбольным полем, так что тренировку Эвана, которую я собиралась посмотреть, отменили. Список случайностей можно продолжать до бесконечности. То есть вы с отцом вполне могли бы не сесть в машину вдвоем.
– Мама, но…
– Никаких «но». – Мать поцеловала ее в лоб. – А теперь я скажу тебе то, чего не говорила ни одной живой душе. Когда ты лежала на больничной койке, такая тихая и неподвижная, доктора сказали, что не знают, выживешь ли ты. И если бы твой отец не погиб, то это наверняка убило бы его.
Мадди заморгала, ошеломленная словами матери. А та кивнула и добавила:
– Да, это так. Я тогда ужасно на него злилась. Не из-за того, что погиб и оставил меня вдовой. Нет, я злилась из-за того, что ты лежала в коме на больничной койке.
– Но за рулем-то сидела я…
– Он должен был понимать, чем это может кончиться. Я говорила, что ты не готова водить машину на людных улицах. Мы с ним спорили об этом, и он сказал, что я чересчур трясусь над тобой. Оказалось, что я была права. Он должен был тебе отказать.
– Но это я проехала на знак «стоп». Какой смысл винить отца?
По щеке Шаннон скатилась слеза.
– Никакого. Но когда твой ребенок лежит без сознания, а ты не знаешь, выживет ли он, искать смысла необязательно.
– Мама, прости… – дрожащим голосом пробормотала Мадди.
– Я никогда не винила тебя, Маделин, уверяю.
– Думаю, что начинаю верить в это… – пробормотала Мадди.
