– Ты умеешь задавать вопросы.
– Я ищу знания.
– Есть ли польза в этом знании? А впрочем… пообещай мне, что никому не расскажешь?
– Пусть Лес отвергнет меня, если я передам кому-либо хоть слово из нашего разговора. Да закроется мне навсегда дорога под его кроны. Пусть мои потомки никогда не обретут крыльев, если я нарушу свое слово.
Если Яна изучала людей, то и Аэлена уже кое-что знала о нархи-ро. Этими вещами они не шутили никогда.
– Принимаю твою клятву.
На минуту Аэлена замолчала. Ей надо, надо было выговориться – так почему бы не здесь и не сейчас? Вчера вскрылся громадный гнойник, ей стало намного легче, но часть крови и гноя еще оставалась в ране. Здесь и сейчас Аэлена чистилась до конца.
– Рядом никого нет?
– Нет. Ааша посторожит.
На рассвете, на качелях, в присутствии Ааши, которая издали услышит любого желающего погреть уши, две женщины смотрят в глаза друг другу. Здесь и сейчас нет тайн.
– Релиш… Знаешь, Яна, я ведь полюбила его. По-настоящему. Мне было тогда… да мне и двадцати не было. И последние несколько лет вся моя жизнь вертелась у постели больной бабушки. Я не жалуюсь, более того, если бы я могла вернуться туда! Я бы все отдала, чтобы мы втроем оказались в нашем маленьком доме: и мы с мамой играем в фишки, и лампа горит, и кот, прыгая на доску, тоже пытается помочь нам с игрой, а бабушка, наблюдая за этим, улыбается и вяжет шарф на продажу – она так старалась помочь. Мы о чем-то переговариваемся, смеемся… мы были счастливы тогда. По-настоящему счастливы.
– Сейчас – нет?
– И сейчас тоже. Но те воспоминания – они мои и только мои. Это как нечто теплое, уютное, родное… Туда можно спрятаться и не думать. Тогда я была еще ребенком, а сейчас за мной – моя семья. Детство кончилось.
Яна понимала. Аэлена оттолкнулась ногой чуть сильнее.
– Релиш… он был как солнце. Яркий, веселый, искристый, просто он не любил открываться перед людьми, вот никто и не знал. А я увидела и полюбила. И в тот же миг поняла, что он-то меня никогда не полюбит. Ему нужна была слабая, нежная, хрупкая, зависимая… разве я смогла бы стать такой?
– Если бы сломалась – да.
– Но ломаться я уже не хотела. Понимаешь?
Яна понимала. Сильный человек может помечтать о том, как станет слабым, – это верно. Но всерьез желать такого… бояться – да. Но не желать.
Она могла бы вернуться в Лес, покаяться, сделать так, чтобы решали старшие и умные, решали для нее и за нее… но уже не хотела. Слишком интересно было жить самостоятельно. Слишком затягивало.
– Понимаю…
– Тогда я решила оставаться рядом. Быть другом, ученицей, поддержкой и опорой – и Вильтен принял это от меня. Но сердце болело.
– Диолат казался хорошей… возможной заменой?
– Да. Смерть бабушки меня сильно подкосила, я чуть сама не умерла тогда, долго болела, да и маме было плохо. А Диолат… яркий, красивый, веселый, к тому же трайши, что было немаловажно, – мне хотелось стать равной Вильтену…
– Он увидел в тебе лишь развлечение.
– Я легко пережила это, потому что пострадало не сердце. Самомнение.
– Знал бы бедный Алеист.
– Пф-ф-ф-ф, – Аэлена сделала небрежный жест рукой, означающий – пусть хоть обознается! – Потом я встретила Алинара. Не знаю, чего тут было больше, расчета или чувств, но рядом с ним мое сердце сначала зажило, а потом и оттаяло. Когда родились наши дети, я поняла, что Лин – мое настоящее. Искреннее, единственное… И за него я кому угодно перегрызу горло.
– Он тоже любит тебя.
– Он видит меня идеальной. А Релиш видел такой, какая я есть.
– Но вы, люди, не умеете любить то, что есть в реальности. Вам свойственно идеализировать свою семью, дом, любимых.
– Да, наверное. Тебе виднее – со стороны.
– Нархи-ро этим тоже грешат.
– Мы очень похожи.
– Да, среди вас тоже хватает крылатых. Таких как ты, как Релиш, хоть я его и не знала…
– Он был в отчаянии тогда, после смерти своей невесты. Я приехала и пыталась привести его в чувство за малым не десять дней, а он пил и мечтал о смерти. Сорвалась я, когда он попробовал перерезать себе вены. Надавала пощечин… Знаешь, я не лгала мужу. Я уехала к Релишу, будучи беременной Аирой. Но мы с Вильтеном… в то утро мы проснулись вместе. И глядя в его глаза, я поняла, что он будет жить. Пусть надломленным, но будет.
Яна задумалась. Это многое объясняло.
– Ты поэтому так отнеслась к словам Вериолы?
– Нет. Это – отдельно. И я не считаю то, что между нами произошло, изменой. Понимаешь, любви не осталось, только желание помочь, поддержать… это был скорее акт милосердия.
– А Аира?
– Я немного переходила с Аирой. По срокам – она все равно дочь Лина, маг подтвердил, но… такое бывает. Ребенок не хочет вылезать на свет божий. А Релиш тоже подсчитал дни. И решил, что роды начались преждевременно, что я обманула мужа… понимаешь?
– Что Аира – его дочь?
– Я не стала его разубеждать. Надеялась, что хоть так… а когда малышка впервые потянулась к кистям и краскам, Релиш окончательно уверился. Да ты и сама видела мою дочурку.
– Да.
Аира была копией матери. Если сыновья Аэлены походили на отца как две капли воды, то девочка ничего не взяла от Алинара. Разве что тонкую кость? А в остальном – маленькая Аэлена, и этим все сказано. Даже манера засовывать кисть за пояс та же самая.
– Я обманула Релиша. Но если бы случилось еще раз сделать тот же выбор…
– Стоило ли жалеть?
– А я и не жалею. Аира – его наследница если не по крови, то по духу.
– А не твоя?
– Нет. Я вижу уже сейчас – она ярче меня, искреннее в своем таланте, она горит огнем, как и Релиш когда-то, а мне остается только следить, чтобы никто не причинил вреда моей малышке.
Яна задумалась.
Сложно это… жизнь выплетает такие вензеля, что сразу не разберешься, но разве плохо получается здесь и сейчас?
– Мне кажется, что ты права.
Аэлена ответила ей улыбкой.
– Я рада, что мы тогда встретились. Что ты спасла меня, что вся эта история выплыла наружу… и у меня есть к тебе просьба.
– Какая?
Яна была согласна заранее. Она спасли лайри жизнь, но взамен Аэлена помогла Яне найти свое место в жизни. Здесь и сейчас она понимала, что многое получила от подруги, куда больше, чем отдала ей.
Крышу над головой – и это самое меньшее. А еще друзей, дело, которым ей интересно заниматься. И Далинар стал ее городом. Никуда она отсюда не уедет, вот! Еще не хватало всю жизнь бегать!
