– Нет.
– Смерть берет свое. Жизнь, здоровье, удачу, счастье. Есть еще один вариант – когда человек побывал на пороге смерти и теперь может… заглядывать в гости. Но это все равно не порча. Это общение с духами умерших, возможно, призыв, помощь.
– Не порча?
– Если ты об этих веревках – то нет. Можно потихоньку выкинуть их или сжечь в камине – и забыть.
– Лучше, наверное, сжечь.
– Сейчас разведем огонь. Только пока молчи об этом…
Аэла не спросила почему. Она и так понимала. Если человек знает, что его план раскрыт, он придумает что-то еще. А если будет думать, что веревочки действуют… Пусть думает. Но кто?!
– Не знаю. Наверное, женщина.
– Да, выглядит очень по-бабски. Такая гнусненькая месть…
– Вот, ты сама понимаешь.
– Но если бы не ты, я бы сейчас с ума сходила. Яна, это точно не…
– Чтоб мне никогда Леса не видеть! – Тайяна прижала руку к сердцу. – Аэла, верь мне. Мы изучаем людей, в нашей библиотеке есть все эти сведения. Я не могу показать тебе книгу, но в моей голове она сохранилась. Люди не способны к подобной магии.
– Я столько историй слышала про то, как навели на кого-то порчу…
– Иногда людей и портить не нужно. Сами идиоты хорошие. К тому же вы очень странно устроены. Вместо того чтобы поменять себя, город, работу, жизнь – вы предпочитаете жаловаться на судьбу.
– Люди во многом аморфны. Но и нархи-ро…
– А мы монолитны. Как столетний дуб – не сдвинешь, не обработаешь… только от этого не легче. Потому я и бежала. Аэла, составь список, а?
– Какой?
– Женщин рядом с собой, которые могли получить в руки твое платье часа на два. Даже платья.
Аэлена и не задумалась.
– Любая из живущих в нашем доме. Я же не запираю тряпки!
– И сколько их? Женщин?
– Кухарка с помощницей. Четыре горничные. Няня. Учительница детей.
– А сколько у вас всего прислуги?
– Восьмерых я уже перечислила. Еще есть десяток лакеев, дворецкий – это за городом, конюхи – двое, с помощниками – там еще пара мальчишек, садовники – трое.
– Много. А стираешь ты платья где?
– Отдаем прачкам.
– Вашим?
– Чьим же? В деревне, в пригороде…
– Значит, еще и в деревне любая девушка.
– Ты думаешь, что мой муж…
Аэла не договорила. Очень уж не хотелось думать, что ей изменяют. Больно же…
– Не знаю. Но вряд ли конюх будет зашивать в платье веревку. Ночью, в определенное время, читая заклинания. Да и шов тут не мужской, женский.
– Лучшие портные – мужчины.
– Не всегда. Но ты же меня поняла?
– Да. А ведь еще лошадь…
– Лошадь?
– Я люблю иногда проехаться верхом. Недавно меня лошадь понесла, едва о дерево не размазала…
Тайяна знала о лошадях, но в Лесу их почти не было. Штуки три-четыре на каждое селение – к чему больше? Это же Лес… А потому и относилась к этим животным серьезно и с недоверием.
– Как ты уцелела?
– Рискнула спрыгнуть, когда эта скотина помчалась через реку. Вымокла вся, ногу подвернула…
– Ты хорошо ездишь верхом?
– Средне. Умею, но делаю это редко. Предпочитаю карету.
– Это тоже могло быть…
– Подумали, что лошадь просто кто-то укусил.
– Кто-то? Или что-то?
– Это как?
Тайяна подумала.
– Как дети плюются горохом. А мы можем отравленными иголками. Или просто иголками.
Аэлена тоже задумалась.
– Тогда почему не в меня?
– Откуда ты знаешь, что не в тебя целили? Да и вообще, вот эти два случая – они не смертельные. Нет?
– Не понимаю…
– Лошадь могла тебя покалечить. Убить тоже могла, но чаще при таком раскладе остаются без рук-ног, парализованными и прочее. Порча тоже не смертельна.
– Намекаешь, что меня хотели не убить, а помучить?
– Примерно так. Очень по-женски.
– Знать бы кто?
– Посмотрим. Может, и попадется.
О чем умолчала Тайяна – это о том, что два бабских способа не слишком сочетались с одним – мужским. Обычно женщины не нанимают убийц. Кстати…
– Может, сходить к страже, узнать, что там с твоими несостоявшимися убийцами?
– Ты составишь мне компанию?
– Разумеется.
* * *
Аэлена решила опять пойти пешком. Центральное здание, в котором размещались начальник стражи, два десятка писцов и секретарей, допросная, временная тюрьма и прочее, находилось не так далеко – минут двадцать ходьбы. А потому вперед!
Карета?
Можно, только к чему? Все улицы широкие, открытые, а постоянно в карете ездить – так и ходить разучишься. Они медленно шли, беседовали… Все изменилось в одну минуту.
За спиной раздался шум, Тайяна вскинула голову – и тут же прыгнула, отталкивая Аэлу к дому, уходя с пути бешено несущейся кареты.
Кто-то кричал рядом, но девушка ничего не слышала. Она вся сейчас превратилась в единый комок мышц и нервов. Они с Аэлой упали на мостовую, камни больно ударили в спину при перекате, рядом рявкнула Ааша – и все стихло.
Карета больше не громыхала. Яна подняла глаза.
Аэла лежала рядом с ней, и лицо у нее было белым-белым.
– Ян-на…
Голос сбивался: видимо, женщина поняла, что произошло и насколько близко пронеслась смерть.
– Все в порядке, Аэла. Все уже в порядке.
– К-кто… как?!!
– Сейчас узнаем.
Яна была уверена в своих словах, потому что одна из лошадей лежала на мостовой с разорванным боком, вторая невольно остановилась, хрипя и вздрагивая, косясь и иногда взвиваясь на дыбы. И у нее были на то причины, потому что рядом стояла Ааша и злобно рычала на перевернувшуюся карету.
Если там и был кто живой, то показываться ему не хотелось.
– Аэла, ты в порядке?
– К-кажется да.
– Попробуй встать.
Яна поднялась на колени, встряхнулась. Да, нормально. Тело не потеряло навыков. Нархи-ро – они легкие, сильные и главное – они тренируются. Часто и много. Потому что это народ крылатых. А как ты взлетишь, если вместо мышц – кисель?
И как ты упадешь, если не умеешь этого делать?
Вот и учатся с малолетства. Прыгать, бегать, падать, перекатываться. Сейчас и пригодилось. Тайяна протянула руку Аэле – и женщина вцепилась в нее. Медленно встала, потерла спину.