– Что?! – взвился Алинар. – Да никогда у нас ничего не было!
– А откуда я знаю про твой шрам на спине? И про две родинки на левом бедре?
Алинар побледнел. Аэлена пожала плечами.
– Милый, я надеюсь, ты не переживаешь из-за ее слов? Дело в том, что у Вериолы была сообщница в нашем доме. Одна из служанок. Думаю, она ей и рассказала все, что необходимо. И про тебя тоже.
Алинар молча поднес к губам руку жены.
– Ты так уверена в своем муже, Аэла? – Диолат не удержался, да и кто бы на его месте смолчал? Аэлена выглядела воплощением безразличия. Легкая улыбка, никакого волнения в глазах, никаких сожалений… Измена?! Да вам это померещилось!
– В его хорошем вкусе – более чем. Алинар никогда не польстился бы на такую откровенную дешевку.
– Я – дешевка?! – взвилась Вериола. – Да ты сама… ты…
– Ты не думала, что после сладкого мужчин тянет на остренькое? – Диолат ухмылялся.
– Так ведь не на тухленькое, – усмехнулась Аэлена. – Или ты это по личному опыту?
– Разумеется, по личному. – Яна усмехалась не хуже Диолата. – Вериоле не удалось добиться своего. Муж не стал выгонять Аэлену на улицу, не отрекся от их детей, не сделал Вериолу даже постоянной любовницей, о чем она мечтала, не взял на содержание… Одним словом – сплошные «не». Кана Шальза тоже отказала женщине, когда та хотела подобраться к Алинару Авельену. Так что полагаю, кайта Вериола солгала. Интриги с мужем ненавистной художницы не получилось. Подобраться к двоюродной сестре ей пока тоже не удавалось – опасно. Аэлена хоть и видела ее лет десять назад, а то и больше…
– Почти пятнадцать.
– Но узнать-то могла?
Аэлена смерила двоюродную сестру насмешливым взглядом.
– Вряд ли. Разве что вспомнила бы Льяну… Нет, не думаю. Таких слишком много на улицах.
– Вериола об этом не знала… Она-то полагала, что если она тебя ненавидит, то и ты должна…
– Пф-ф-ф… Никому и ничего я не должна. Мне и так живется неплохо. – Аэлена смотрела насмешливо. – Я что – должна потратить свою жизнь на месть? Я не убогая, мне есть чем заняться.
– Сука! – выплюнула Вериола.
– Зато счастливая.
– Поэтому Вериола ходила в галерею – подпитывать свое чувство мести. Надо полагать, стояла перед картинами и мечтала их уничтожить. Или саму Аэлену. Или… да не важно. Важно другое – там она познакомилась с Кадусом Альтом, а через него – с трайши Диолатом.
– Ерунда. – Диолат даже не встревожился.
– Кадус Альт арестован и дал показания. – Тайяна смотрела спокойно.
– Он врет.
– А Ааша считает, что сейчас врете вы.
– А шавку в суд вообще приводить запрещено.
Яна едва успела остановить волчицу, а то был бы у них слегка пожеванный трайши.
– Ааша! Лежать! Не тронь! Отравишься!
– При всем уважении, дитя Четырехликого, – заметил тархоши Фисс, наслаждающийся этим представлением, – я не помню, чтобы трайши были ядовиты!
– Все – не скажу, а этот так пропитан приворотными зельями и зельями для повышения привлекательности, что у Ааши мог бы понос начаться. – Яна даже и не задумалась. Ааша все еще рычала, и успокоить волчицу стоило немалых усилий. Так что ответ сорвался сам собой.
Тархоши пристально посмотрел на Диолата.
– Мы еще поговорим об этом, сын Четырехликого.
Трайши пожал плечами, но вот сейчас в его презрение не поверил уже никто. Храм был не той силой, которой можно пренебрегать. А приворотные зелья ни один хоши одобрять не собирался. Пусть не черная магия, но и не добро, ой, не добро…
– По мелочи Вериола, конечно, пакостила сестре, как могла. Брала ее платья и зашивала в них всякую гадость…
– Какую именно? – уточнил хоши.
– Веревку повешенного, пропитанную кровью Аэлены.
Вот теперь у всех мужчин в комнате на лицах отобразилось одно и то же. Брезгливость.
А у хоши еще и гнев.
– Порчу наводить?! Черное колдовство творить?
Алинар промолчал. Но судя по желвакам на его скулах, Вериолу надо было держать подальше от мужчины. Лучше в Разломе. Даже Диолат выразительно поморщился. Проняло, видимо.
– Хоши, вынужден напомнить…
– Лойрио, это – дело Храма. И мы об этом еще поговорим – когда все закончится.
Вериола явственно побледнела. Хоши не шутил, совершенно не шутил, и после разговора ей грозили храмовые подвалы и дознание.
Нархи-ро скривила губы. Нет, люди бывают все-таки непроходимо глупы.
– Должна сказать, что это была на редкость тупая попытка, – Яна пожала плечами. – Наводить колдовство такого рода могут либо Темные, либо стихийные некроманты. Но Вериоле требовалось сделать хоть что-то. Она сделала – и безуспешно. Сама по себе она не была опасна Аэлене – не те возможности. Проблемы лары начались после того, как Вериола познакомилась с трайши Диолатом.
– Он обещал, что поможет убить ее, – Вериола хрипло рассмеялась. – Клялся, что она не выживет!
– И тут мы переходим к другой стороне нашей монеты, то есть истории, – усмехнулась Яна. – Казалось бы, зачем благородному трайши какая-то лара? Не первой молодости, не выдающейся красоты, да и с тремя детьми? Уж извини, Аэлена…
– Ничего страшного. Ты ведь правду говоришь. Когда-то я была недостойна даже стать любовницей. Сейчас же…
– А сейчас трайши активно поливался приворотными зельями, обхаживал лару, как только мог, и демонстрировал свою любовь. Дошло до того, что лара Аэлена стала просто бояться – и мне пришлось все время быть рядом с ней.
– Ну, не все время, – сально усмехнулся Диолат.
– Либо Яна – либо я, – четко произнес Рошер, – и я в Храме присягну, что Аэлена не изменяла мужу.
Диолат фыркнул.
– Да неужели? А если подумать?
– Даже если очень подумать, – Яна пожала плечами, – примерно в то же время, когда Аэлена ухаживала за бабушкой, она знакомится с трайши Вильтеном. У молодых людей за плечами трагедии: у него подорвано здоровье, у нее – больная бабушка и совершенно нет денег, к тому же и ее здоровье оставляет желать лучшего. Но главное – у обоих есть талант. Вильтен ярче, сильнее, взрослее, но в Аэлене он видит зародыш того же огня, который сжигает и его. Может, окажись он подлее или мельче, все сложилось бы иначе. Но Вильтен всегда был благороден. Он просто помог девушке, ничего не требуя взамен, – и обрел верную подругу.
– Ему ничего от меня не было нужно, – вздохнула Аэлена. – Вообще ничего. Он просто был одинок – и разрешал мне быть рядом, потому что я его не жалела. И я была – до того страшного года…
– В тот год трайши Вильтен потерял любимую женщину, а вместе с ней и желание жить.
