Хотя мы шли быстро, спотыкаясь, по гребневидному пути, нас достиг звук погони, громогласно повторенный сводами Путей. Трэла остановилась, опираясь рукой о стену.
— Вы идите дальше, — она дышала со свистом, — продолжайте путь к Ю-Лаку, а я больше не могу.
Я засмеялся и все же увидел в ее словах зерно здравого смысла.
— Ты верно сказала: один из нас должен остаться, чтобы задержать эту свору. Закат, бери принцессу и идите!
— Неужели ты не видишь, Гаран? Я не могу больше идти. Дай мне свой лучевой жезл.
Я увидел, что она действительно выдохлась; она не могла идти наравне с нами со своими слабеющими силами. Было только одно решение. Я повернулся к Закату.
— Иди!
Он с угрюмой решительностью покачал головой, вынуждая меня пустить в ход свое последнее оружие.
— Это приказ! — резко сказал я.
Его голова поднялась, и он пристально посмотрел мне в глаза.
— Так как ты приказываешь, я должен повиноваться. Ты не оставил мне ничего — даже чувства собственного достоинства.
Потом он повернулся и покинул нас, двигаясь вначале медленно, как будто на него внезапно навалился груз прожитых годов. Трэла взглянула на меня.
— Уходи, уходи! Не оставляй хоть этого у меня на душе.
Я улыбнулся.
— Я предвидел это три года назад, но, вероятно, смутно. Моя судьба — служить тебе, Леди, и так будет до конца. Ты по своей доброте одарила меня кое-чем, чтобы сражаться за тебя. И Оун добр ко мне. Потому что я проявлю себя на твоих глазах в конце.
— Гаран! — Она посмотрела мне в лицо ясными глазами. — Гаран, поскольку это конец для нас, Кранд и его дурацкие обычаи больше не имеют значения, Гаран, неужели ты не понимаешь? Я пленена тобой, как была пленена три долгих года, состоящих из минут, часов и дней, с мыслями о тебе, связывая их все как бы золотистым шнуром. Нужны ли нам чувствительные ухаживания, сентиментальный флирт? Мы знаем!
Ее руки обвились вокруг меня, и я ощутил, как ее губы прижались к моим с неистовой силой. Пути, Кипта, Кранд — все было забыто, когда мы стояли в застланной розовым туманом сердцевине нашей мечты. Трэла была моей! Моей! Ее нежное тело трепетало под моими руками, ее волосы, эти чудесные волосы, о которых я столько раз грезил, легко касались моей щеки. Так мало мгновений украли мы у времени, такой скудной была наша нежность, однако это обогатило мою жизнь навечно, и я знал — много ли, мало ли осталось мне дней, — что гордо пройду через них благодаря этим мгновениям.
— Значит, это конец? — прошептала она. При ее вопросе воля к жизни вспыхнула внутри меня, и я больше не соглашался с предназначенной нам судьбой.
— Если мы переправимся через мост… — Я подхватил ее и отправился в путь.
Жуткое окружение, видимо, пугало наших преследователей, что выражалось в нерешительном продвижении вперед, ибо шум сзади становился глуше, в то время как мы шли дальше.
Наполненный волей к победе, вкусив этот изумительный дар Трэлы под щедрыми небесами, я легко продолжал путь, моя сила, казалось, возрастает с каждой минутой. Время от времени мы были вынуждены отдыхать, и, когда Трэла пришла в себя, она пошла уверенным шагом впереди меня, держа один из лучевых жезлов, чтобы освещать нам дорогу. При нашей последней остановке, прежде чем мы достигли моста, я заставил ее уступить моим просьбам и надеть защитный чешуйчатый костюм, принадлежащий мне, оставив для меня только съемную маску. Воздух Путей холодил и увлажнял мою кожу, поскольку, за исключением набедренной повязки, я был обнажен. Но зато Трэла была в безопасности.
Мы снова отважились вступить на этот невидимый мост, который инженеры исчезнувшей расы перекинули через бездну. Когда мы медленно, шаг за шагом, продвигались вперед по призрачной поверхности, выявленной нашим светильником, звук погони позади нас опять стал громче. Когда мы пересекли, возможно, треть моста, стали видны фонари, которые они держали над головой. С такого расстояния мы могли различить только темные фигуры, двигающиеся туда-сюда, но отчетливо было видно, что люди Кипты не имели желания следовать за нами по невидимости, которая находилась перед ними. Поэтому после долгого шумного спора только одна фигура отделилась от группы и осторожно двинулась нам вслед.
— Кипта! — негромко воскликнула Трэла.
Я хотел бы знать, какое оружие он нес, и подтолкнул Трэлу вперед, опасаясь, что он может испробовать какую-нибудь дьявольщину с разрушающим лучом. К моему удивлению, Кипта этого не сделал, он только следовал за нами с непреклонной решимостью. Когда он прошел значительное расстояние по мосту, раздались полные страха и ужаса крики его людей. Они бросились в бегство, спеша назад по дороге, по которой они пришли, и оставив нас троих над бездной.
Кипта, бросив долгий взгляд на своих удаляющихся соратников, твердо двинулся дальше, и я знал тогда, что он страстно желал нашей смерти. Я отстранил Трэлу, так как решил пойти ему навстречу. Когда я увидел желтое пламя, мечущееся в его глазах, я понял, что его черная всепоглощающая ненависть ко мне подавила осторожность. Чтобы утолить эту ярость, пылающую внутри него, он должен разорвать меня собственными руками. Он отбросил свое оружие.
Итак, мы медленно двигались друг другу навстречу, осторожно балансируя на этой нити безопасности. Трэла держала свой светильник так, что я мог видеть опору для ног, а Кипта не имел такого помощника, поэтому он только интуитивно переставлял ноги. По дороге я отбросил в сторону свою маску и продуктовый мешок и шел без груза. Он также обнажился для сражения, но пока я подбирался на расстояние удара, его рука опустилась к широкому поясу, и на долю секунды я уловил блеск стали.
Затем мы сошлись, как сражающиеся рептилии джунглей. Слюна из этого оскаленного рта брызнула на мое тело. Мои пальцы сомкнулись вокруг запястья этой зловеще скрытой руки, а моя другая рука нащупала его горло. Он был ловким и опытным бойцом, Кипта из Кума. Я и сам участвовал в сотне казарменных драк, но никогда еще не сталкивался с таким узлом великолепных мышц и крепких нервов.
Я испробовал все уловки, какие знал, одну за другой, но только обнаружил, что он безупречно отражает каждую из них. Скатывающийся пот сделал наши тела липкими, они скользили под цепкими пальцами, наше зрение затуманилось. Один раз он почти вывернулся, и я почувствовал жгучую боль, хлестнувшую по моим нижним ребрам, но удар оказался неточным, и, прежде чем он смог ударить еще раз, я навалился на него. Затем я заметил тень, прошедшую по этому искаженному лицу, так близко находящемуся от моего, краска гнева сошла с его щек, и я догадался, что к нему вернулся здравый смысл, заставив его понять, что ему никогда не следовало бы встречаться со мной на той почве, которую выбрал я. Он больше не пытался повалить меня, всю борьбу теперь он вел за свободу, ту свободу, которая позволила бы ему применить какое-нибудь другое оружие, чем собственную силу. Как скользкий ящер, с которым его сравнил Закат, он вертелся и извивался, в то время как я только старался удержать свой соскальзывающий захват. Затем стремительным движением он разомкнул мой захват, отскочив от меня в том же самом рывке.
