– Посмотрите на это! – закричал Профессор. – Идеальный синтез адамантия и трабекул человека. Кости, слившиеся с самым твердым в мире металлом, в теле берсеркера.
Профессор сделал шаг к экрану, словно собирался обнять изображение.
– Логан. Оружие Икс, Идеальная боевая машина. Идеальная машина для убийства.
Доктор Гендри прервал мечты Профессора.
– Имеется некоторая излишняя деформация пястных костей. Это может быть причиной боли, которую испытывает субъект при выдвижении когтей, как предположил доктор Корнелиус.
– Почему? – этот вопрос задала Кэрол Хайнс.
– Придатки из адамантия, по-видимому, вызывают у него дискомфорт при активации, – объяснил ей Гендри. – Отчасти, несомненно, причина в повреждениях кожи адамантиевыми когтями, когда они ее прорывают, но он также, возможно, испытывает общую боль, как ребенок, у которого режутся зубы.
Профессор повернулся к Гендри:
– Вы этим занимаетесь?
– Да, Профессор.
– Хорошо. Тогда верните нас на поле боя.
Изображение исчезло, издав звук «бип», и сменилось записанной ранее сценой окровавленного снега. Звук также вернулся, хотя вой и лай волков смолкли навсегда.
Логан стоял, широко расставив ноги, в центре кровавой картины, с вытянутыми руками, с него капала дымящаяся кровь.
– Программа завершена, – объявил Корнелиус. – Кажется, мы прикончили всех наших волков.
Кэрол Хайнс отвернулась от экрана.
– Всеобщая бойня. Великолепно. Это упражнение прошло как нельзя лучше, – сказал Профессор. – И посмотрите на Логана! Я думаю, ему хочется еще. У нас есть еще волки?
– Нет, – ответила мисс Хайнс.
– Жаль.
Затем долгий, непрерывный волчий вой пронесся по лаборатории; тревожный звук, от которого по спинам цивилизованных, образованных ученых и исследователей пробежала дрожь дурных предчувствий. Этот вопль был злобным, звериным, но при этом зловеще человеческим.
Корнелиус резко повернулся к Профессору:
– Господи Боже! Он ревет, как животное.
– Вот как! А вы думали, Корнелиус, что он кричит только от боли, – но нет, – Профессор стоял, держа сжатые кулаки у своего лица, он уставился на изображение Логана на экране и слушал этот непрерывный звериный вопль.
– Волки убивают ради еды, или, возможно, защищая территорию, – продолжал Профессор все более напряженным голосом. – Но этот мутант… Это живое оружие… Он страстно желает увидеть страх своей добычи. Он испытывает удовольствие от запаха крови. Страх – это главное. Страх – его мотивирующий фактор.
Речь Профессора оборвалась вместе с безумным воем. В лаборатории мгновенно стало тихо.
Профессор повернулся и обратился ко всем присутствующим.
– Несмотря на прежние протесты Логана, на его борьбу с нами, я знаю, что мы оказали ему большую услугу, – заявил Профессор. – Его глубинные звериные потребности вот-вот превзойдут его самые примитивные мечты… На службе у нас, конечно.
Он повернулся к Корнелиусу.
– Можете теперь его выключить, доктор.
Корнелиус вернулся к своему компьютеру, а Кэрол Хайнс заняла прежнее место за клавиатурой своего. Они оба стали готовить системы к отключению энергии.
На экране Логан упал на колени и стоял, покачиваясь, его когти скользнули обратно в свои ножны. Затем, не издав ни звука, он рухнул лицом в окровавленный снег, словно марионетка, которой перерезали ниточки. Ноги задергались, будто в предсмертной агонии, Логан перевернулся на спину и застыл среди окровавленных волчьих внутренностей.
– Смотрители? – произнес в микрофон Корнелиус.
– Слушаю, – ответил Катлер напряженным голосом: он был под впечатлением сцены, которую наблюдал из бункера.
– Внесите Логана внутрь.
Но Профессор вдруг шагнул вперед.
– Прошу вас, отмените этот приказ, Корнелиус.
Корнелиус удивился отмене приказа, но благоразумно не стал спорить с Профессором. Лучше использовать дипломатичный подход.
– Отмена…
Затем Корнелиус повернулся.
– Простите, Профессор, – начал он. – Я думал, мы на сегодня закончили.
– Мы закончили.
– Тогда что?
Профессор повернулся спиной к экрану и пошел к выходу.
– Оставьте Логана на ночь на улице! – крикнул он через плечо. – Мне нравится идея оставить его лежать в собственной крови. Ему необходимо стать единым целым с внутренним содержанием своей славной победы.
– Но там минус десять градусов, – запротестовал Корнелиус. – Зимний день совсем короткий, солнце уже начало опускаться за горы.
– Тем лучше. Пусть закаляется, а? – Профессор остановился у двери и снова повернулся к Корнелиусу: – Вы можете следить отсюда за показателями его жизнедеятельности, не так ли?
– Да, конечно, – ответил Корнелиус.
– Прекрасно. Тогда мы многого добились сегодня. Доброго вечера всем вам.
– Вы сейчас являетесь гостями временного военного правительства. Хоть вы и западные угнетатели…
Профессор слышал этот жесткий голос. Авторитарный. Настойчивый. Резкий сигнал рожка спартанской бравады.
Не беспокойте меня сейчас. Слишком много дел, чтобы отвлекаться на древнюю историю.
Он проработал всю ночь, потом весь следующий день. Когда снова настала ночь, он вернулся в свою высокотехнологичную берлогу, чтобы просмотреть непрерывно поступающие данные. Сон был иллюзией, далеким оазисом, который не обеспечивал ни отдыха, ни покоя. Вместо этого он сидел, выпрямившись, на своем командном кресле, как сидел бесконечное количество дней.
– По окончании допроса вас обоих выпустят. Ничего не случится с вами и с вашим ребенком, если вы будете… всецело сотрудничать.
Раздраженный Профессор швырнул очки на консоль. Тонкие, красные линии испещрили белки его глаз, подобно линиям дорожной карты. Он потер лоб длинными пальцами.
Я знаю, что прав…
Страх – это главное.
Управляя страхом Логана, можно управлять и его агрессией. Управляя агрессией, вы сможете управлять им самим. А тогда вы получите идеальную машину для убийства. Идеальную защиту…
– Не бойтесь за своего мальчика… Он уцелеет, если вы нам угодите. Я слышал, он очень умный, ваш сын. Будет жаль, если с ним что-нибудь случится… с вами обоими.
Уходите.
Только после того, как я получу от твоей матери то, что мне нужно, мальчик. После того, как она доставит мне удовольствие…
Лица снова окружили его, словно волки, описывающие круги вокруг Логана. Жестокие. Кровожадные. Яростные. Насмехающиеся. А одно лицо особенно…
