«Пейв Хок», канадский вариант поискового и спасательного вертолета ВВС США, представлял собой первоначально вертолет «Блэк Хок», набитый всевозможными авиационными приборами, дающими возможность совершать этот ночной полет над вражеской территорией на высоте семьдесят пять метров. Малая высота необходима, когда вертолет нарушает тридцать семь международных законов и семь договоров самим своим присутствием в воздушном пространстве Северной Кореи, не говоря уже о его задании.
В шлемах солдат раздался голос пилота, который объявил об их местонахождении.
– Зона посадки через тридцать секунд…
– Пользуйтесь прибором ночного видения, – предостерег второй пилот. – Над этими горами повсюду протянуты высоковольтные линии.
Один из солдат, висящий за дверью, включил очки ночного видения и осматривал реку и дорогу, идущую параллельно реке.
– Полковник Брин, на дороге танк.
У его плеча возник офицер.
– Вон там, сэр. И еще несколько грузовиков.
Брин уставился на танк, потом увидел грузовики, и солдат, бегущих в лес у подножия плато.
– Полковник… Теми людьми внизу можно пожертвовать. Нам не положено садиться, даже для того, чтобы подобрать посылку, если там находятся северокорейцы, – предупредил пилот.
Брин нахмурился, сосредоточенно прищурил глаза. Наконец, он заговорил:
– Готовься к бою. Мы снижаемся.
«Пейв Хок» описал круг над плато и развернулся на второй заход.
– Я вижу внизу стрельбу. И множество трупов… – сказал человек в дверном проеме, одной рукой держась за страховочный трос, а другой придерживая очки ночного видения, прикрепленные к шлему.
Брин сжал его плечо.
– Смотри внимательно, капрал Катлер. И будь готов подхватить этот пулемет, когда сядем…
По грациозной дуге вертолет спустился ниже над зоной посадки. Катлер дал очередь из пулемета, когда вертолет сделал первый заход. К его удивлению, корейцы не ответил на выстрелы, а исчезли в лесу.
– Снижайся, снижайся! – рявкнул полковник Брин, давая знак пилоту выключить мотор. Не успел вертолет сесть на землю, как капрал Катлер вышел из него на поле смерти.
Плато было усеяно трупами. Пилот ухитрился не сесть на них только потому, что мастерски манипулировал рычагами.
В очки ночного видения Катлера вся сцена выглядела кошмаром в зеленых тонах, сценой массовой бойни. Трупы лежали повсюду, и хотя они выглядели убитыми в перестрелке, ни один не был застрелен. И следов применения взрывчатки тоже не было – ни вони кордита, ни взрытой земли или расщепленных деревьев, ни напичканных пулями тел. И все-таки буквально каждый мертвый солдат был лишен конечностей, обезглавлен, вспорот по животу и его внутренние и внешние органы изуродованы до неузнаваемости.
Когда другие рассыпались вокруг Катлера для защиты периметра, сержант Мейсон крикнул:
– Здесь кто-то на земле! Он не кореец.
Брин подбежал к сержанту и посмотрел на этого человека. Тот был без сознания, одетый в изорванный камуфляжный костюм, и у него были очень коротко остриженные светлые волосы.
– Это один из них, – сказал Брин.
Через минуту подошел медик. Пощупал пульс этого человека, посветил фонариком ему в глаза. Внезапно тот очнулся и оттолкнул фонарик.
– Кто…
– Спокойно, солдат, – произнес Брин. – Мы тебя вытащим…
– Полковник! – крикнул еще один солдат. – Мы тут нашли женщину. Мертвую. Кто-то отстрелил ей голову. Думаю, она кореянка.
– Оставьте ее, – сказал сержант Мейсон.
Но Лэнгрем поднял голову.
– Она японка, – крикнул он хриплым голосом. – Ее тоже надо вывезти.
Брин посмотрел в глаза Лэнгрема.
– Где твой напарник? Где…
– Полковник! Нашли посылку! – крикнул Мейсон.
Катлер повернулся на крик. Он стоял близко, и ему было любопытно, поэтому он подошел к сержанту по усеянной трупами земле.
Мейсон стоял над коленопреклоненной фигурой, с длинными волосами, в изорванном в клочки камуфляже. Лицо этого человека было опущено, он смотрел в землю. Катлер не мог определить, жив он, или мертв.
– Нам нужен медик, – крикнул Мейсон.
– У нас только один врач, – сказал Катлер. – Он еще занят другим парнем.
Сержант оглядел лежащие вокруг изрубленные тела.
– Что здесь произошло, черт побери? – прошептал он, его лицо бод боевой раскраской было бледным.
Стоящий на коленях человек был покрыт запекшейся кровью – его собственной и кровью других. Его руки особенно пострадали, красная жидкость сочилась из глубоких ран над запястьями. Мейсон осторожно протянул руку и прикоснулся к человеку, но тот не реагировал. Мейсон пощупал его пульс.
– Он в порядке. Спокоен… Я этого не понимаю. Этот парень весь изранен, но он будто спит, судя по его сердцебиению.
Было темно, и Мейсон включил фонарик, чтобы посмотреть на раны.
– Голова пострадала. Смотрите. Щепки от деревьев до сих пор торчат из раны. Подержи фонарик…
Мейсон сунул фонарик в руку Катлера, потом ощупал ноги и руки мужчины.
– У него странные на ощупь кисти, они как будто сломаны. Вероятно, он в шоке. Останься с ним, Катлер. Я приведу медика.
Катлер в тревоге стоял над молчащим мужчиной, глядя на покойников, грудами лежащих вокруг него. Зловоние от пролитой крови было удушающим, и Катлер поднес к лицу носовой платок, чтобы прикрыть нос и рот.
Это движение, казалось, испугало человека на земле. Он вздрогнул, потом медленно поднял голову.
– Вы в порядке? – мягко спросил Катлер. Стоящий на коленях человек ничего не ответил. Когда он открыл глаза и встретился взглядом со стоящим над ним солдатом, Катлер в ужасе отшатнулся назад.
Через несколько секунд пришел сержант Мейсон, ведя за собой медика.
– Катлер? Что с тобой такое?
– Тот парень… Его взгляд. Дикий. Будто он мог бы убить меня одним своим взглядом. И будто ему этого хочется.
Тем временем, медик поднял заторможенного человека с колен и повел на собственных ногах, спотыкающегося, к вертолету.
– Пойдем, Катлер. Мы и так слишком долго тут проторчали. Корейцы в любую минуту могут вернуться.
Но Катлер только смотрел на того человека, пока медик помогал ему залезть в вертолет.
– Господи, сержант, кто он такой, черт побери?
– Наша посылка, сынок. Он здесь на секретном задании, и мы тоже. Это все, что нам с тобой надо знать.
Такого ответа было Катлеру достаточно. Честно говоря, он не хотел ничего знать о том человеке. Он бы лучше забыл – забыл это задание и эту бойню. Взгляд этого безымянного человека, полный бездушной звериной жестокости, оставил шрам в душе Катлера. Он никогда не исчезал из его памяти.
