Когда Логан шел к выходу из подземного помещения, взбирался по бесконечным лестничным пролетам, ведущим из этого ада к ясному утру и снежной равнине, эта запись продолжала звучать.
– …Доброе утро, мисс Хайнс… – доктор Корнелиус. Металлический голос.
– …Я думала, сэр, – Кэрол Хайнс. – Можно с вами поговорить?
– …Конечно…
– …Я все время думаю о мистере Логане…
– …Разве мы все о нем не…
– …и о том, что мы делаем… Перед тем, как я пришла сюда… Мистер Логан был здесь?
– …Я не понимаю, о чем вы, мисс Хайнс?
– …Мистер Логан добровольно пошел на это?
– …Э… Нет…
– …Значит, его похитили?
– …Я не слишком горжусь этим, но да, я думаю его…
– …Мы делаем что-то нехорошее, не так ли, доктор Корнелиус? …Мистера Логана заставили…
– …Не знаю, заставили ли, мисс Хайнс… Понимаете, если вы послушаете Профессора, то вся эта ситуация была предопределена. Вроде бы это судьба Логана…
– …Но откуда мог Профессор знать судьбу Логана, доктор?
– …Если честно, мисс Хайнс, я не знаю…
– …Я только вижу, как он страдает… Кажется, Профессору нравится причинять боль Логану… Это похоже на пытки, сэр, а не на науку…
– …Ну, понимаете, некоторые люди… у них судьбы самые плохие… Мне следовало знать…
– …О, Боже…
– …Эй, не плачьте, мисс Хайнс… Мне жаль. Эта шутка насчет судьбы… Нехорошо было так говорить…
– …Простите меня за слезы… я чувствую себя такой глупой…
– …Послушайте… У этого бедняги все равно жизнь не сладкая… Он мутант… Логан даже не человек…
– …Но он человек, доктор Корнелиус… Вы не можете сказать, что не понимаете этого… В его глазах… можно видеть… он человек… Человек, которого превращают в чудовище…
– …Не знаю, что вам сказать, мисс Хайнс… Я исхожу из того, что сказал Профессор… Может быть, что-то другое не в моей компетенции…
– …Я думаю, Профессор – лжец, сэр…
– …Может быть…
– …Я жалею, что вообще принимала участие в этом эксперименте, доктор Корнелиус…
– …Да… Я тоже… А теперь, выше нос, мисс Хайнс… Скоро все кончится…
Когда Логан вышел на дневной свет, он прикончил свою последнюю жертву, специалиста по коммуникациям. Умирая, техник выронил на снег компьютерные диски. Логан оставил один кровавый след, потом зашагал дальше.
Для Логана это последнее убийство было всего лишь запоздалым порывом. Его жажда крови угасла. Усталый, он шел, еле передвигая ноги, в рассвет. Через несколько минут пошел снег, и его окружила густая метель. Затем, на какое-то мгновение, сквозь белую пургу, перед Логаном возникла фигура, стоящая на каменном пике, в обрамлении лучей восходящего солнца.
Сильная и гордая фигура самурая, с широко расставленными ногами, с обнаженным мечом, дрожала, подобно призрачному видению – или воспоминанию.
Это видение – я сам, – понял Логан.
Не тот униженный, раздавленный человек, которым он был до того, как его похитили и притащили сюда. Не то оружие с поврежденным рассудком, которым его намеревались сделать. Тот человек, которым он был давно, в своей нескончаемой жизни, но в другом столетии.
Я сражался во имя чести, находил покой в звуках ветровых колокольчиков и в шорохе снега…
Этот снег засыпал его сейчас, облепил его залитую кровью фигуру, превратил в лед его волосы, окутал красную плоть девственно белым покровом. Рожденный заново…
Логан искал в своей памяти еще следы прошлого, но так много пропало. Он цеплялся за то единственное, чистое видение того времени, когда у него была честь. Бусидо.
В его сознание ворвался какой-то шум. Гул лопастей вертолетного винта. Ритмичный, механический. К комплексу приближался вертолет. Логан инстинктивно двинулся прочь от него, в лес, еще глубже в снежную бурю.
Он уже давно потерял свой путь. Так долго боролся за него. В конце он перепутал причину и сражался только с самим собой…
Нет. Я не буду орудием… Не буду марионеткой… И больше никогда не буду бездумным оружием… Я – воин. Прирожденный воин.
Шум винта стал громче, невидимый вертолет с ревом пролетел над ним, потом этот звук заблудился в завывании ветра.
Они принесли меня в эту адскую камеру пыток, умершего для всего мира… Они принесли меня туда. Но я ухожу оттуда… прямой… на своих собственных ногах.
Буря усиливалась, ледяной ветер хлестал по его телу. Но Логан не чувствовал стихии. Природная жестокость глуши звала его. Он мысленно отзывался…
Я – Логан… Я – человек… и я иду в глушь.
