– Блин, здорово! – вслух сказал Казаков, он чётко помнил боль, как от ожога, и онемение конечности. И на следующий день – ничего. – Так вот как действует этот регенерат. Клёво. Надо бы его достать побыстрее, но свою шкуру лучше всё рано беречь.
С этими мыслями Андрей накинул куртку и вышел из комнаты.
Его друзья сидели за столом и налегали на еду. У стойки в грязном фартуке стоял толстый хмурый мужик. Больше никого в помещении не было. А кстати, что это за помещение?
– Ого, какие люди, – обрадовался Хетцер. – Садись, угощайся.
– А мы где?
– На постоялом дворе форта, где же ещё?
– Для элитных персон, – подмигнул Гуга.
– Нам теперь можно, – подтвердил командир, – как самочувствие, Андрей?
– Вполне.
– Это хорошо, вы со Спицом сегодня в ночную смену пойдёте в «усы» сторожить. А пока отдыхай и развлекайся, раскрути Чалика по полной. Эй, Чалик, всё самое лучшее ещё для одного моего бойца, запомни его, помяни моё слово, он станет важным клиентом.
Острый взгляд из-под бровей. Нет, не забыл Хетцер пикировку в той канаве, да хрен с ним пока что.
– Две доли тебе даю от добычи, – словно угадав мысли Андрея, сказал ему командир. – За храбрость. Помог ты нам завалить Ревуна. Я тебе скажу – выйти из стычки с ним с одной царапиной на руке дорого стоит. А деньги все получишь, когда мы лицензию в окопах отобьём.
В другой раз эти слова насторожили бы Андрея, но не сейчас, есть хотелось очень. Хлопнула дверь, в столовую кто-то вошёл, на вошедшего никто не обратил внимания; Казаков лишь мельком взглянул на тёмный силуэт на светлом фоне и продолжил угощаться мясом неизвестного животного в остром соусе.
– А жук, ну что на нём взяли, оно ценное, много стоит? – спросил он.
– Считай, что со своим кредитом ты уже расплатился. – посулил Хетцер.
Андрей потянулся, а его командир курил что-то вроде электронной сигареты и внимательно поглядывал на своего подчинённого.
– И это если в Рекреации менять, здесь можно ещё дороже поменять, если ты, конечно, захочешь доверить деньги траппу.
– За что ж такие деньги?
– У ревуна много ценных желёз есть, – сказал Багор. – Из них всякое фармакологи делают: снотворное, анестетики… наркотики и ещё много всего.
– Яды и нервно-паралитические ОВ, – подмигнул Спиц. – Но это так… болтают в пустоту.
Андрей вспомнил ожог плеча, ему не захотелось, чтобы этот слух оказался правдой.
– Чай, кофе, ягоды цитра, укрепляющие отвары, сухофрукты, листики така, – промурлыкал над ухом Андрея немного низкий красивый женский голос, который заставил его дышать чаще.
– Мне листья така кинь, он у тебя, Элия, самый лучший, – попросил Спиц.
– Фрукты какие? – спросил Багор.
– Яблоки.
– Давай.
Андрей обернулся, девушка уже сняла со спины кофр и что-то в нём искала.
– Вот держите, парни, ноль шесть грамм цветного за оба, – девушка кинула бойцам два пакетика, и он смог её получше разглядеть: из одежды – мешковатый армейский комбинезон, туго подпоясанный, отчего становилась заметной отменная фигура. Длинные чёрные волосы привлекали внимание, но у девушки была очень необычная причёска. Широкая зелёная полоса ткани перехватывала голову, полностью скрывала лоб, отчего длинные прямые волосы, опускающиеся ниже плеч, полностью скрывали уши и щёки.
Заметив заинтересованный взгляд (а его мудрено было не заметить), Элия обратилась к Андрею:
– Что-нибудь ещё?
Робкая улыбка, немного грустный взгляд, чуть пухлые чувственные губы, нос с горбинкой и поразительные чёрные глаза.
– Эмм… да, – опомнившись, сказал Андрей, пытаясь быть уверенным, – да, кофе, пожалуйста.
Девушка достала из своего рюкзака термос, налила кофе Андрею и осталась ждать чего-то.
– Вы от меня ещё что-то хотите? – многозначительно спросил Казаков.
– Ну вообще-то да… денег.
Трапперы рядом заржали.
– Да ну вас, – рыкнул Андрей, хлопая по карманам и понимая при этом, что даже не знает, какая тут валюта в ходу.
– Успокойся, – улыбнулся Хетцер, и Элии: – Не обижайся на него, он вчера ревуна завалил, вот ещё не отошёл от победы. А деньги держи.
– Спасибо, – девушка ещё раз улыбнулась, принимая несколько серых монеток из руки траппера, – хорошо вам отдохнуть.
И удалилась. Андрею осталось только ей вслед смотреть.
– Кто она? – спросил он.
– Разносчица? Элия… у них тут целый свой цех имеется, – ответил Спиц. – В Городе не сталкерят, но по лесам окрестным шастают, лесных не боятся. Говорят, собирают ягодки, травки разные, товар у них самый лучший. Ты кофе попробуй.
Казаков послушался. Вкус оказался совершенно незнакомый и не похожий на кофе: пряный, с каким-то ягодным послевкусием, но совершенно точно очень приятный.
«Этот вкус я запомню», – подумал Андрей.
После обеда он по совету командира отправился к себе в комнату ещё немного отдохнуть – весь трапп ждала долгая ночная смена. Андрей честно пытался уснуть, но сон не шёл. Всё произошедшее за последние сутки крутилось в голове. И Элия эта… необычное имя, ещё бы, у всех тут необычные имена, и сама она необычная, надо бы с ней познакомиться получше. А когда у нас смена закончится, потом Хетцер нас что, опять в Город потащит?
Вот так, пытаясь собрать в кучу разбредавшиеся мысли, и лежал Андрей, пялясь в потолок, за этим занятием его и застала Шнабби.
– Привет! Ты что, тут забыла что-нибудь или Хетцер попросил чего?
– Я, вообще, тут живу, не заметил?
– Да, а, ну точно.
Три ведь койки, одна его, другая, по-видимому, Спица.
Шнабби меж тем сняла с себя майку, закинула на плечо полотенце, повернувшись спиной, расстегнула лифчик, на ходу спуская штаны, ушла в какую-то комнату. Вскоре оттуда донёсся шум душа.
Её поведение Андрея завело, и хоть в голове половина мыслей была об Элии, но после Лизы у него не было женщин, да ещё нервотрёпка последних дней, адреналин и все дела. Кроме того, он готов был поклясться, что во всём этом был намёк.
– А что, тут и вода есть? – равнодушным голосом спросил Казаков.
– Есть, – донёсся ответ сквозь плеск душа.
– Серьёзно? Что, и горячая есть? – уточнил он, подходя к ванной.
– Пойди проверь.
Андрей отдёрнул занавеску. Так и есть, Шнабби абсолютно голая мылась под струями воды, совершенно не стесняясь вошедшего мужчины.
– Что смотришь? – почти без кокетсва спросила она.
– Нравишься, – ответил Андрей, чувствуя как учащается сердцебиение. – На тебя мудрено не смотреть.
