— Ни-че-го, — по складам повторил министр. — А ведь это выход из положения! Мы принимаем «ничего»! Резолюция?
— Резолюция, — хором отозвались министры.
Мне протянули бумагу — пустой лист с подписями министров.
— Благодарю, господа, — сказал я и проснулся.
3
Степа стирала щеткой пыль с зеркал и статуй, в окна лился желтый сок.
— А где? — удивился я, оглядывая свою постель.
— Что? — обернулась Степа. На ней был уморительный фартук с изображением Микки-Мауса.
— Ну, падшая женщина…
— Ах, Шилина, — засмеялась Степа, — она вовсе не падшая, а просто … авантюристка.
— Понятно, но она все еще здесь?
— Ну что вы — давно ушла.
Такой поворот дела меня устраивал, я даже захихикал тихонько — не люблю, простите за тавтологию, платить за продажную любовь.
— Да, кстати, — вспомнила Степа, — Шилина вам кое-что оставила.
Она протянула мне перевязанный розовой ленточкой, сильно надушенный конверт.
Я открыл его и с изумлением увидел три зеленых лица Франклина.
Глава четырнадцатая
Покушение в «Полушке»
1
Мы подошли к супермаркету «Полушка», подобные присутствуют теперь даже в Ж… Я, недоумевая, посматривал на своих спутников: что нам здесь надо, когда дворцы наши затовариваются провиантом за границей, или, на худой конец, в Елисеевском? Но Олег Власыч и Семен Никитич хранили ледяное спокойствие, тем более что за нами следовала целая вереница каких-то людей с камерами и фотоаппаратами. Они беспрестанно меня снимали и даже дрались за удобные места. Секьюрити, сопровождавшие нас, бесцеремонно отталкивали их.
У дверей супермаркета маячил толстяк с приклеенной ко рту улыбкой.
— Директор «Полушки» Анзаров, — представился он, — Добро пожаловать!
Я пожал его мягкую руку и сказал:
— Тронут.
Откуда это словечко прицепилось — бог весть.
Анзаров повел нас мимо прилавков. Камеры беспрестанно щелкали, слепя глаза.
— Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек, — весело докладывал директор, поводя пухлой рукой, как Петр над Невой. Кругом летали разноцветные воздушные шарики, работники магазина в красных фартуках весело улыбались.
Удивляло вот что: посетители с кефиром и батоном в металлических корзинах, смотрели на меня со странной смесью ненависти и раболепия, а те, у кого был сыр и вино, глядели раболепно.
— Извольте откушать нового салата, — улыбнулся директор и подал пластмассовую тарелочку с пластмассовой же ложечкой.
Я ковырнул салат: что же нового — самый что ни на есть обыкновенный оливье.
— Превосходный, необычный вкус, — сказал я, передав салат Семену Никитичу. Тот попробовал, неуловимо поморщился, но похвалил и весьма цветисто.
— Вот что значит — близость к народу, — восхитился Анзаров. — А теперь я просил бы вас проследовать сюда.
Он протянул руку в сторону розовой материи, висящей как будто на стене. Перед материей была протянута красная ленточка и толпился народ.
— Попросим Сергея Леопольдовича открыть новый отдел нашего супермаркета.
Откуда ни возьмись, в руках моих появились ножницы с толстой ручкой, такие же очутились в руках Анзарова.
Я поднес ножницы к красной ленточке, Анзаров тоже. Директор пропел:
— Раз, два, три!
Мы дружно перерезали ленточку. Камеры бешено защелкали, посетители и персонал зааплодировали.
Розовая материя, шурша как занавес, упала. Оказалось, за ней скрывались еще два ряда полок с каким-то товаром.
А посреди нового отдела стоял, ухмыляясь, человек. Кажется, кавказец.
— Что за… — выругался директор.
Дети и женщины завизжали. В руке у человека был пистолет, и очень похоже, что настоящий.
2
Черный глаз пистолета уставился мне прямо в лоб. Я закричал, глядя в фарфоровое лицо убийцы.
Грянули выстрелы. Один из секьюрити заслонил меня своим телом и я, уткнувшись со страху головой в его плечо, почувствовал, как он содрогается. Затем телохранитель медленно осел на пол.
Убийца подходил весело, словно танцуя лезгинку. Семен Никитич — я видел все словно в тумане — достал из кармана пиджака маленький пистолет и несколько раз выстрелил в грудь кавказцу.
Крамов (читатель, конечно, узнал его) упал на спину, гулко ударившись об пол затылком. Семен Никитич подошел с выражением ледяного спокойствия на лице.
— Семен Никитич, — еле слышно прошептал Крамов. — За что? Ведь верой и правд…
Но Семен Никитич не дал убийце договорить, выстрелив тому прямо в лоб. Фарфоровые осколки брызнули во все стороны.
3
Стеная, я лежал на полу рядом с мертвым секьюрити. Мне казалось, что я и сам мертв. Но я был жив. Откуда-то сбоку подошел Олег Власыч. Он улыбался. Он потирал красные ладошки.
— Вставайте, Сергей Леопольдович!
Опираясь на его руку, я поднялся. В супермаркете кроме меня, Олега Власыча и Семен Никитича были только два трупа — телохранителя и киллера. Директор, посетители, персонал и репортеры разбежались.
Но вот появилась одна физиономия с камерой, за ней другая, третья, вспышки снова ослепили меня, отовсюду неслись вопросы:
— Сергей Леопольдович, вы не ранены?
— Вы не ожидали покушения?
— Не стоит ли за этим ваш конкурент?
— Господа, — подскочил сияющий Семен Никитич. — Оставьте! Сергей Леопольдович сильно переволновался.
В руке у него была простреленная банка пива, к которой он время от времени прикладывался.
— Инцидент не останется безнаказанным, Алильханову стоит это учесть, — пообещал в телекамеру Олег Власыч.
Меня подхватили под руки и повели прочь из супермаркета. Откровенно сказать, никогда я не чувствовал себя столь паршиво…
Глава пятнадцатая
Бал-аукцион
1
Зал был полон: разодетые в пух и прах дамы, мужчины все сплошь во фраках. Люстры с миллионами лампочек бросали на лица мертвенный блеск, и казалось, что я нахожусь в магазине, где продают кукол.
На мне тоже надет был фрак и, надо сказать, я ощущал некоторую скованность в движениях — то ли с непривычки, то ли оттого, что сшит он был, скорее, для карлика, а я, признаться, довольно крупный индивид.
Со мной был Олег Власыч, фрак сидел на нем мешком и, думаю, поменяйся мы с ним одежей, всем стало бы лучше.
