Секьюрити оказались превосходными партнерами для гольфа, и я дни напролет проводил на поле, крича во всю глотку: «Мя-яч!».
Несмотря на приближающуюся осень, солнышко еще припекало основательно, и я часто загорал на крыше дворца.
Ничего не знаю приятнее, как, хорошенько повалявшись на солнце, чтобы кожа стала горячей, вдруг нырнуть в прохладную синеву бассейна. Миллионы ласковых иголочек вонзаются в тебя, от воды идет легкий пар, ты шипишь, словно гвоздь, остужаемый кузнецом. Э — эх, благодать!
Одно только смущало меня — отсутствие женской ласки. К Степаниде, как вы уже изволили заметить, я относился совершенно по-отцовски, а филипинка была замужняя. Больше лиц женского полу во дворце не имелось.
Сей недостаток я усердно возмещал за столом. Повар — француз, которого я как-то «открыл» во флигеле, оказался большим фантазером и с удовольствием исполнял мои причуды. С его помощью я смешивал кухни, казалось бы, взаимоисключающие, как то: русскую и китайскую, а в итоге получалось очень даже вкусно.
Заглянув как-то на третий этаж дворца, я «открыл» целый оркестр во главе с симпатичным бородатым дирижером. По воскресеньям я ходил туда, и мне играли Шуберта и Шопена.
В подвальном помещении сидел китаец — иглоукалыватель. По четвергам я спускался к нему и, получив порцию иголок в спину и затылок, наутро чувствовал себя бодрым и свежим.
2
Время от времени ко мне приезжали странные люди, называющие себя просителями. Я принимал их от нечего делать. Они корчили жалкие физиономии, а между тем, одеты были в костюмы от «версаче».
— Сергей Леопольдович, мы должны быть уверены, — говорили они, заглядывая мне в глаза. — Что не будет реструктуризации и пересмотра.
— Пересмотра чего?
— Ну… — здесь они невинно поднимали глаза к потолку, предоставляя мне догадаться самому. Но я, конечно, не догадывался.
— Пересмотра итогов приватизации, — вздохнув, говорили они.
— Ах, это, — смеялся я. — Нет, что вы, пересмотра не будет!
Тогда улыбки, словно тропические цветы, расцветали на их лицах, и уезжали они всем довольные. Я смотрел с балкона, как странные люди садятся в машины, и думал: «И зачем они приезжали?»
3
Однако подобные посещения были столь редки, что, как я уже намекнул, даже развлекали меня. Но были и те, кто досаждал, — типы в разноцветных футболках и с фотоаппаратами. Беспрестанно снимая меня, они шныряли в кустах вдоль ограды, некоторые, наиболее смелые, даже перебирались через ограду. Секьюрити спускали на них собаку.
Часто во время гольфа за оградой появлялась вдруг искательная физиономия и начинала:
— Сергей Леопольдович, не могли бы вы немножко, простите, пригнуться?
— С какой это стати? — сердился я.
— У меня уйма детей.
Не понимая, при чем здесь дети, я все-таки нагибался, попрошайка быстро фотографировал мой, обтянутый шортами, зад, и исчезал в кустах, пока не появились собаки.
Собак у меня было три — Шалый, Опрос и Держатель, все мосластые, серьезные, не меньше метра в холке. Поначалу я побаивался их, но со временем понял, что, в сущности, это добрейшие и даже слегка трусливые существа.
Вот и сегодня я вышел угостить псов остатками завтрака. Шалый, как всегда, первый подскочил, запрыгал, повизгивая от счастья, вокруг меня, но есть отказался — переперчил француз. Опрос и Держатель задерживались, но вот появились и они, ведя за штанины перепуганного Олега Власыча.
— Тю! Опрос! Держатель, — испугавшись, закричал я. — Ужо я вам!
Псы тут же отпустили Олега Власыча и, прихватив с собой Шалого, убежали на лужайку.
— Здравствуйте, Сергей Леопольдович, — слегка заикаясь, проговорил начштаба.
Я поднялся ему навстречу, мы обнялись и поцеловались.
— Пройдемте, — барским жестом пригласил я. — Позавтракать?
— Нет, благодарю, я на мгновение. По поручению Семена Никитича.
Олег Власыч протянул гербовую бумагу. О, боги! Я уже думал, больше не увижу ее!
— Назубок, Сергей Леопольдович, — пытаясь подражать Семену Никитичу, предупредил Олег Власыч.
Глава последняя
Красная дорога
Я вылез из длинной черной машины — не того «лимузина», на котором исколесил вместе со своими подручными почитай весь город, — а другой, подлинней и без бара. Дверцу мне отворил бравый военный, тут же отдавший честь и замерший, словно статуя.
Я очутился перед желтым дворцом с золотыми часами — красиво! К входу во дворец прямо от машины, вползая на широкую каменную лестницу, вела красная дорога. Я ступил на эту дорогу, оказавшуюся толстым ковром, приятно проседающим под каблуками новых туфель.
Я шел к массивным желтым дверям, и тревога одолевала меня: а ну как они не отворятся? Но двери отворились, два парня в военных костюмах и с ружьями отдали мне честь, пропуская мимо себя.
Я увидел множество лиц по обе стороны красной дороги, и испуг овладел мной. Почему они смотрят на меня? Иные — и большинство — с раболепием, другие — с интересом, но были и такие, что смотрели с надеждой. Чего они хотят от меня?
Я пошел вперед по красной дороге, и казалось мне, что не будет ей конца. Как всполохи молний, возникали у меня перед глазами — лицо грозного царя, испещренное морщинами, он что-то говорил мне, кривя кровавые губы, затем молодое лицо императора, окаймленное черными кудрями, уста его произносили: «Здесь быть граду!». Пытаясь избавиться от видений, я тряхнул головой и ускорил шаги.
Красная дорога окончилась постаментом, на котором сиротливо лежала толстая книга. Золотой орел сидел на ней.
Я положил руку на золотого орла. Тысячи глаз смотрели на меня, и отчего-то я понял, что их не тысячи, а миллионы.
— Клянусь, — проглотив комок в горле, проговорил я. — при исполнении обязанностей Президента быть честным и справедливым, гордо и неподкупно блюсти вверенный мне закон. Соблюдая права и свободы граждан, верно служить родине.
Произнеся клятву, я быстро пошел по красной дороге назад и, к большому облегчению, виденья больше не тревожили меня.
Вместо эпилога
Он сидел передо мной и улыбался. Зубы у него были белые, крупные. Меня не покидало ощущение, что где-то я его видел.
Под вспышками фотоаппаратов мы горячо пожали друг другу руки. Олег Власыч сидел у меня за спиной, за спиной иностранца тоже сидел человек, кстати, очень похожий на Олега Власыча.
Вот иностранный Олег Власыч зашептал что-то шефу на ухо, тот слушал, улыбаясь и слегка кивая головой. Потом повернулся ко мне и залопотал что-то по-ненашенски. Я, само собой, ничего не понял.
— Рад приветствовать дорогого друга Джека в нашей прекрасной столице, — зашептал мне на ухо мой Олег Власыч.
