— Мы сообщим вам, когда будем готовы.
Адмирал в третий раз поклонился и вышел.
— Остается ждать, когда наш спаситель граф… — королева замялась. — У него очень трудное имя для английского языка.
— Ратибор, ваше величество.
— Нам предстоит долгий и сложный путь, — вздохнула Гита Английская. — Мы равны по происхождению — тем более, что я так и осталась некоронованной, — так давайте отбросим официальные обращения.
— Я согласен.
— Вашу руку, рыцарь.
— Вашу руку, моя королева.
— И как можно чаще говорите со мною на русском языке.
— Слушаюсь, моя королева.
5
Задерживались не только из-за Ратибора (силы к богатырю возвращались с каждым днем). Задерживались и из-за ночных тайных погрузок корабля.
Работали все. Мужчины грузили трюмы и закрепляли там груз; женщины упаковывали то, что подлежало перевозке, и несли охрану замка под командованием самой некоронованной Английской королевы.
— Резвее! Резвее! — покрикивал Мономах.
Как только корабль был погружен и все люди собрались на борту, Мономах послал капитана Мирослава доложить о готовности адмиралу Датского Королевства.
Корабли, не теряя времени, тронулись в путь. К Финскому заливу Балтийского моря. Впереди шел корабль Мирослава, позади, чуть приотстав, следовал датский фрегат, держа паруса бейдевинд, чтобы иметь возможность в случае необходимости резко увеличить ход.
И вскоре это понадобилось: из-за мыса на узких быстроходных лодках выскочило великое множество пиратов. Они шли наперерез шхуне Мирослава, рассчитывая взять ее на абордаж: в каждой лодке сидел матрос с длинной веревкой, на конце которой был привязан абордажный крюк.
Адмирал тотчас приказал отдать ветру все паруса и круто заложил руль. Фрегат дрогнул, лег на борт и легко обошел шлюпки пиратов с тыла, отрезав их от берега. Пираты заметались, надеясь вырваться из клещей, но с фрегата и с брига Мирослава их уже расстреливали лучники.
Добрыня бил без промаха, недаром на спор сбивал заказанную шишку. У него был тяжелый трехслойный лук, и он в первую очередь поражал дальние лодки, чтобы не дать им уйти в спасительный залив. И Савелий с Федотом, как и стрелки с фрегата адмирала, били туда же, создавая непроходимую зону для быстроходных пиратских лодок.
Быстро разобравшись, что торговую шхуну сопровождает датский фрегат, пираты поняли, что спасения нет. Команды боевых судов в обязательном порядке вешали плененных ими пиратов на реях своих кораблей. Исключений из этого правила не случалось.
— Из-за этих вот пиратов я и продал свой бриг, — сказал Мирослав. — В последнем рейсе ветер дул в мои паруса, и мне удалось от них уйти. Сейчас оставшихся переловят и развесят на всех реях.
— Пираты — большое зло, — вздохнула королева Гита. — Но все же вешать их без суда…
— Большое зло уничтожают на корню, ваше величество, — сказал Мономах. — Пираты повинны в гибели людей, порою и женщин с детьми, и им не может быть никакого прощения.
— Но суд… — начала было королева.
Тут на палубу вышел, покачиваясь, Ратибор. Добрыня, отвлекшись от стрельбы, бережно поддержал своего побратима.
— Подыши свежим воздухом, брат, — сказал он, усаживая Ратибора на уложенный на палубе и свернутый кольцами канат.
— Здравствуйте, наш спаситель, — приветливо улыбнулась Ратибору Гита Английская. — Я жалую вам землю в графстве Уэльс.
— Что она говорит? — прохрипел Ратибор (голос еще не вернулся к нему).
— Королева жалует тебе земли в Англии, — улыбнулся Мономах.
— А кто будет тебе спину прикрывать, великий князь?
Мономах рассмеялся:
— Прибежишь вовремя!
На шлюпке с боевого фрегата подъехал адмирал. Легко взобрался по веревочной лестнице на палубу, низко поклонился королеве.
— Приветствую вас, ваше величество.
Гита Английская улыбнулась ему и чуть склонила голову.
— Примите мою самую искреннюю благодарность, адмирал.
— Здесь есть люди, куда более заслужившие королевскую благодарность, нежели я, просто исполнявший свой долг, ваше величество. Кто-то столь искусно стрелял с борта этого судна, что я восхитился его мастерством.
Мономах улыбнулся:
— Добрыня, поклонись. Тебя хвалят.
Добрыня послушно поклонился.
— Каждый раз без промаха! — восторгался адмирал. — Все стрелы — в цель!
— Добрыня — моя левая рука по принесенной им роте, — пояснил Мономах. — На спор попадает в любую шишку на сосне.
— А я отвечаю за спину нашего князя, — проворчал Ратибор.
Но на его ворчание никто не обратил внимания. Может быть, потому, что заговорил адмирал:
— Далее в Финском заливе пиратов нет. Но, по нашим слухам, они могут быть в озере Нево. Однако это — владения Руси, и без разрешения объявиться там я не имею права.
— Я, наследник Киевского престола князь Владимир Мономах, даю вам такое право. И вместе с ее величеством Английской королевой мы просим вас, господин адмирал, помочь нам в озере Нево.
— Не смею отказать.
— Тогда — в путь, адмирал? — улыбнулась Гита Английская.
— В путь, ваше величество!
В кильватерном строю — впереди шхуна Мирослава, за ним фрегат адмирала — они тронулись в дальнейший путь.
Стемнело. Дул косой ветер бейдевинд, поэтому скорость судов была невелика. Шел мелкий дождь. Все, кроме капитанов, рулевых, Ратибора, который все никак не мог надышаться свежим морским воздухом, и вперёдсмотрящих, прятались в каютах, а потому никто и внимания не обратил на стук по борту судна и запах дыма.
— Учуял, — объяснил потом богатырь.
Он учуял и услышал. И шагнул к борту…
На канате за бортом шхуны висело семеро неизвестных с ножами в зубах и с факелами.
Ратибор не стал никого звать на помощь. Он просто встряхнул канат, и все семеро полетели в воду.
Никто из них так и не вынырнул потом, а если бы и вынырнул, Ратибор добил бы их тем же канатом. Богатырь долго смотрел на море: пусто, тишина. И он спокойно вернулся на место.
— Семеро там было, на канате, великий князь, — сказал он Мономаху. — Я встряхнул, они все в воду и попадали.
Поведал он это — очень серьезно и обстоятельно — во время обеда. Сидящие за столом так и покатились со смеху.
Дальнейший путь до озера Нево прошел без каких-либо происшествий. Владимир Мономах часами обучал Английскую королеву русскому языку, и это было веселое обучение, поскольку Гита, зная уже довольно много русских слов, так и не могла научиться правильно произносить их. Вся русская команда хохотала до слез, когда королева Англии пыталась выговорить «корабль» или «солнце». Впрочем, Гита хохотала вместе со всеми.
