— Почему замолчал?
— Мне ничего не сказали о втором приезде хана Итляра, а потому я его и не встречал.
— А кто должен был сказать? — наседал старейшина.
— Ну… кто-нибудь из челяди.
По залу Боярской думы пролетел легкий, отчетливо насмешливый говорок. Старейшина поднял руку, и говорок умолк.
— Значит ли твой ответ, что по первой подсказке какого-нибудь челядина ты, начальник личной стражи великого Киевского князя, поспешил бы на встречу неизвестного тебе посетителя?
— Почему неизвестного?.. — Начальник личной стражи вдруг замолчал, платком торопливо отер со лба пот.
— Так неизвестного посетителя или все же известного тебе?
— Я… Я подумал, что этим посетителем мог быть хан Итляр.
Великий князь Святополк Изяславич неожиданно встал со своего места.
— Посетитель направлялся ко мне, — резко и твердо сказал он. — Это мог быть как гонец от хана Итляра, так и сам хан Итляр.
— Благодарю, великий князь, — старейшина вежливо склонил голову. — Каких известий ты ожидал от хана или его гонца?
— Это допрос?
— Это уточнение.
Молчание.
— Так каких же все-таки известий ты, великий князь, ожидал от хана Итляра?
— Победных!.. — вдруг взревел Святополк. — Победных!..
— А хан Итляр привез с собою весть о полном разгроме своего войска.
Боярская дума разразилась оглушительным хохотом. Великий князь Киевский рухнул в кресло и закрыл лицо руками.
— Спешить надо с победными вестями, — усмехнулся старейшина. — Весть о полном разгроме орды хана Итляра могла и подождать. Не по этой ли причине ты, начальник великокняжеской стражи, и решил никого не принимать? Ни гонца с печальным известием, ни тем паче самого хана Итляра?
Начальник личной стражи пожал плечами:
— Зачем он мне после поражения?
— Хотя бы для того, чтобы выплатить ему обещанную награду из великокняжеской казны.
— Я ничего не знаю, — забормотал начальник личной стражи. — Это меня не касается…
Но тут решительно встал казначей.
— Дозволь слово, старейшина, — сказал он. — Я выплатил золотом награду для хана Итляра, которую он должен был получить после набега на земли князя Владимира Мономаха. Это занесено в книгу расходов.
— Я свидетельствую!.. — крикнул, встав с места, молодой боярин. — Это было при мне.
— Сколько же сегодня мы выслушали лжи, — вздохнул старейшина. — А ложь всегда прикрывает преступление. Какое же преступление она прикрывает? Подумайте над этим вопросом. — Он сокрушенно покачал седой головой, вздохнул. Помолчал. — Уморился я. И вы уморились. Ступайте отдыхать, пока не призовут.
— Я распускаю Боярскую думу до осени! — вскочив, крикнул великий князь Киевский Святополк Изяславич. — Это — мое право!.. — И вышел из зала совещаний.
Глава шестая
1
С Боярской думой, призванной обдумывать указания великого князя Киевского да принимать экстренные меры к исполнению этих указаний, случилось то, что часто случается с парламентами тех стран, где парламенты существуют. Вместо того чтобы превращать указания в законы, Дума увлеклась поисками виноватого. Не уложениями законов, а интригующими загадками детективных расследований, о которых можно потом рассказывать друзьям и знакомым не один год. А первый вопрос любого парламента есть вечный вопрос: «Что делать?» Что делать ради того, чтобы навсегда устранить причины то и дело возникающих вопросов. Боярская дума туманной зари нашего отечества с горящими азартом искала того, «кто виноват».
И разведчики Свирида тотчас донесли об этих думских играх самому начальнику лучшей разведки. И начальник повелел тщательно тайно проверить все упущения Боярской думы.
Разведчики взялись за дело и вскоре доложили, что Боярская дума раскопала явную заинтересованность великого князя Святополка Изяславича в войне с половцами. Что имеются свидетели исчезновения из казны значительной части золота, и в числе свидетелей — сам казначей.
С этой новостью Свирид помчался прямиком к другу и побратиму князю Мономаху.
— Сообщу неприятность, но ты, побратим, должен знать, что великий князь Святополк начинает расплачиваться золотом.
— Золотом казны?
— Да, побратим. На это золото был куплен хан Итляр со своей ордой. А когда затея Святополка провалилась, хан Итляр оказался весьма опасным свидетелем, и потому, по всей вероятности, был убит. Мои люди ищут, кто и где его убил, и, я твердо знаю, что скоро найдут.
— Ты так в этом уверен?
— Уверен, мой побратим. Я очень хорошо знаю жадность Святополка, он воспитывался в нашей семье. Как только мои разведчики установят, что хан Итляр и впрямь был убит по повелению Святополка, мы получим доказательства и у нас появятся все основания для того, чтобы по закону предъявить ему обвинение.
— И что же?
— А то, что Святополк из великого князя Киевского превратится в преступника. Ему предъявят обвинение, и он будет осужден.
Мономах усмехнулся:
— И ты сделаешь все возможное, чтобы посадить меня на великокняжеский Престол, Свирид? Мне без всяких хлопот предлагали этот Престол, когда я вошел в стольный град Киев вместе с Гитой Английской. Но я отказался тогда и решительно отказываюсь сейчас. И ты должен понять, почему.
— Почему же?
— Потому что больше моровой язвы боюсь братоубийственной войны, Свирид. Такая бойня погубит Русь — щит меж двух враждебных сил: рыцарей Запада и кочевников Востока. На это место меж двух врагов мы поставлены самим Господом Богом, мой побратим.
— Я привык тебе верить, мой князь, — вздохнул Свирид. — Только как же ты уговоришь воинственных князей наших не воевать более друг с другом? Как?..
— В детстве ты вечно сидел над книгами, читал и закусывал миндалем да орехами. Что ты искал тогда в книгах?
— Ответа на вопросы. Что, например, сильнее войны?
— Нашел?
— Нет.
— А я — нашел.
— Что же ты нашел?
— Мир куда сильнее войны, потому что он рано или поздно прекращает любую войну.
Свирид рассмеялся и даже почему-то погрозил Мономаху пальцем.
— Знаешь, князь Владимир, что мне больше всего в тебе нравится?
— Что же?
— Упрямство. Уж ежели ты что вбил в свою голову, так это надолго.
— Хорошо это или плохо?
— В таких крайних мерах оценивать и сложно, и неправильно.
В дверях появился Павка.
