Запереться в собственной деревянной усадьбе за крепкими дубовыми воротами было невозможно. Князья, в отличие от половцев, умели взламывать подобные укрепления таранами. И в конце концов могли просто спалить дом.
Врага следовало разгромить в поле.
Но для начала объединенные силы братьев надо было втянуть в бой. Втянуть в бой и выстоять в нем, пока они не увлекутся и не потеряют контроль над происходящим.
— Ко мне хана Иляса и Меслима.
Пришли сразу же. Один за другим.
— Сынок, ты мое единственное тайное оружие, — сказал Мономах Илясу. — Братья о тебе не знают, и твой удар будет для них неожиданным, если ударишь вовремя. Не торопись, все взвесь.
— Я понял, отец.
— Неужели ты, мой князь, не запасся еще каким-нибудь тайным оружием? — спросил Меслим. — Ты мудр, опытен и расчетлив.
— У меня их два, — усмехнулся Мономах. — Во-первых, ты, мой друг. Ты пойдешь к нашей королеве, предупредишь ее об опасности и примешь все меры, чтобы помешать князьям запалить дом. А во-вторых, мой лук, что доселе дремал на стене Оружейной палаты. Я начну обстреливать их издалека — для того, чтобы они растерялись, и для того, чтобы подбить как можно больше лошадей. Ты считай, сколько лошадей упало, сынок, чтобы ударить вовремя. Понял?
— Понял, отец, — кивнул Иляс.
— С Богом.
Князь Мономах вывел из конюшни жеребца, вскочил в седло и на крупной рыси направил его в поле.
Выстоять. Во что бы то ни стало надо выстоять. И недаром князь впервые взял в бой лук из вымоченных турьих рогов, натянуть тетиву которого под силу было только ему, богатырю Мономаху.
Он ехал по скату, который до времени скрывал его от противника. Отлично изучив повадки своего жеребца, Мономах сейчас глаз не сводил с его ушей. Едва эти уши насторожились, он тотчас взял в руки лук, натянул тетиву и пятками послал жеребца вперед.
Растревоженный запахом целого табуна, жеребец лихо вынес своего седока на гребень. Тут Мономах сдавил шенкелями конские бока, жеребец послушно остановился, Мономах вскинул лук.
Даже если Тмутараканские князья и заметили одинокого всадника на равнине, что, кстати, не так-то легко, то не обратили на него особого внимания. Одинокий всадник скорее добыча, нежели опасность, так рассуждали в те далекие времена. Их глаза высматривали совсем другое — как не пропустить внезапного удара, а всадник…
Даже когда упала пронзенная стрелою лошадь, Борис и Глеб не остановили движения, продолжая внимательно оглядывать равнину. И вторая упавшая под всадником лошадь тоже ничего не изменила в их поведении. Но когда упала третья, четвертая, пятая…
Вот тогда был выделен отряд — чтобы поймать неизвестного или по крайности убить его. Но пока всадники к нему скакали, незнакомец сумел свалить еще четырех лошадей. И, забросив лук за спину, выхватил меч.
Он мчался им навстречу — один против семнадцати. Правда, эти семнадцать были молодые, еще не набравшиеся в схватках опыта воины — чаще всего именно таких и использовали в те времена для подобных разъездов.
Юнцы не испугались — семнадцать на одного! — и отчаянно атаковали опытнейшего воина князя Мономаха, а он не просто отбивался — легко вышибал из неопытных рук мечи и рубил их лошадей.
Князья протрубили общую атаку только после того, как их разведка полностью была разгромлена. За это время Мономах не только успел бросить меч в ножны, но и расстрелять из лука еще с десяток лошадей первой линии атаки. Вторая линия с галопа не могла ни приостановить своих коней, ни объехать рухнувших под стрелами. Случился завал, кони падали вместе со всадниками, мешая задним пробиваться вперед…
Именно это время и выбрал для своей атаки хан Иляс. Он налетел на тмутараканских так, как это исстари делали половцы: удар в лоб противника с одновременным выбросом крыльев лавы по правой и левой руке — для полного окружения.
— Молодец, сынок!.. — крикнул Мономах. — Нажимай, я с тобой!..
— Бей по их воеводам, отец!.. — не глядя, прокричал в ответ хан Иляс.
Мономах тут же нашел для себя удобную позицию и начал неторопливо расстреливать предводителей нападавших.
Это стало началом полного разгрома объединенного войска Тмутараканских князей. Глеб погиб в бою, а Борис, поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления, предпочел вскоре сдаться в плен.
Вслед за ним сдалось и все объединенное войско, побросав оружие конникам хана Иляса.
Мономах востребовал к себе для беседы князя Бориса.
— Зачем вы с братом затеяли это? — спросил он.
— Бес попутал, — понурив голову, отвечал князь Борис.
— И как звать этого беса?
— Какое у беса имя…
— Святополк Изяславич, не так ли?
— Глеб договаривался, — еще ниже опустив голову, подтвердил догадку Мономаха Борис. — Он — старший.
— И что вам было обещано?
— Кони, полон, — Борис вздохнул. — Голодно в Тмутаракани. Ветер рыбу от берегов отогнал, солнце посевы спалило, и чем же людей кормить?
— Не ранен?
— Бог упас.
— Отдыхай пока, князь Борис.
— Пока — что, князь Мономах?
— Пока убитых не похороним.
Похоронили убитых. Меслим и женщины оказали раненым первую помощь и свезли всех под навес на нары, где им предстояло либо умирать, либо выздоравливать, кому как повезет. Омыли, отпели и положили в гроб тело князя Глеба. И стали готовить обозы с хлебом и рыбой в далекую Тмутаракань. Только после этого князь Мономах навестил князя Бориса.
— Здоров, князь?
— Отлежался.
— Я обоз подготовил для тебя. Рыба, мука, ветчина, скотина. Если не хватит до следующего урожая, пришли гонца с погонщиками. Еще чего найду.
— Благодарствую, князь Мономах.
— Тело князя Глеба тоже в обозе. В гробу. На месте отпоешь, простишься, поклонишься за меня.
— Вечно благодарен тебе, князь Мономах, — князь Борис отвесил Мономаху низкий поклон. — Прости дерзость нашу.
— Уже простил.
Мономах обнял Бориса и перекрестил его на дорогу.
До Тмутаракани обоз полз столь долго, что с той поры на Руси само название «Тмутаракань» стало нарицательным. И означало чуть ли не край света.
3
Гонец гнал, не щадя, коня. Впереди седла на мокром от скачки крупе лежала связанная девушка, и длинные роскошные косы ее бились о полынь на скаку. Уже хрипел загнанный конь, роняя в полынь пену и кровь, когда всадник миновал границу меж Стародубовским и Черниговским княжествами. Стража попыталась было его остановить, но он лишь прокричал «Сполох!.. Сполох!..» и промчался мимо. Двое стражников пустились следом — не для того, чтобы догнать, а для сопровождения. И только когда всадник стал приближаться к усадьбе князя Мономаха, один из сопровождающих обогнал его и первым примчался ко двору.
