— Не брать, — подтвердил князь Давид.
— Какие уж тут пленные, когда самим жрать нечего, — усмехнулся Железян.
— Все внимание — на левую и правую руки войска, — сказал Мономах. — Опасен удар слева — значит, туда самого опытного воеводу. Воеводу Железяна с его Отдельной дружиной.
— Упрусь, — буркнул Железян.
— И — пограничную стражу во главе с Ратибором. Старший — Железян.
— Добро.
— На правой руке — все удельные дружины под началом Червонорусского князя Володаря.
— Костьми ляжем за Святую Русь, — сказал князь Володарь.
За спинами сидевших раздался крик:
— Строятся!.. — Все оглянулись. В зал вбежал начальник разведки Свирид. — Половецкое войско строится для конной атаки. Двумя конными группами в обхват наших ратей.
— Вот и пришла пора ложиться костьми за Святую Русь, — вздохнул Мономах. — По местам, братья мои! По местам!..
Раздались крики князей и воевод: «За мной!.. За мной!.. За мной!..»
2
Вопреки обыкновению обе волны половцев мчались молча. Это было и непривычно, и странно, и Мономах крикнул:
— Сами пить хотят!.. Поэтому и рты не разевают!.. Не пускать их к реке!.. Не пускать!..
— Не пущу!.. — донесся до него голос Ратибора.
— Добрыня, бей по коням, спешенных они сами потопчут!..
— Стрелки, к бою!.. — крикнул Добрыня. — Бить по коням!..
Со смертным шорохом полетели стрелы. Вот рухнул конь, пронзенный стрелой Добрыни, но всадник был опытным: успел спрыгнуть с падающего коня и спрятаться в какой-то выбоине. А лучники Добрыни продолжали обстреливать атакующих, не всегда попадая, но сея среди них нешуточную сумятицу.
И тогда странным басом пропела длинная стрела из лука самого Мономаха. В отличие от стрелков Добрыни, Мономах целил во всадника. И скакавший впереди половец, за которым мчались другие к речке Клянке, поймав грудью стрелу, упал с коня. Но и после падения своего предводителя половцы не замедлили скачки к желанной воде, где держали оборону Железян со своей Отдельной дружиной и Ратибор со своей пограничной стражей.
— Стоять намертво, к реке не пускать!.. — что есть силы крикнул им Мономах.
Он стрелял только по всадникам, которые вели свои тумены, убивал их, но половцы, не обращая внимания на то, что падают их вожди, продолжали рваться вперед, пока у их коней еще были на этот рывок последние силы.
Лишь потом, заново провертев в уме весь бой, Мономах понял, что впереди у половцев скачут не вожди, а опытные воины. Но в конце концов и это вело тогда к победе.
Мономах продолжал вышибать всадников одного за другим, но вовремя сообразил, что руководство сражением сейчас куда важнее. Отложив лук, он повелел Павке собрать к нему в Клянск всех гонцов, заранее выделенных для связи.
Гонцы прибежали тотчас. Это была молодежь, еще не достигшая возраста воинов.
— Ты, — Мономах имени не спросил, времени не было, — на связь с Железяном. Он стоит на берегу речки, левее городка. Скажешь, чтоб зубами держал, чтоб не пускал к реке половцев.
— Понял, — сказал гонец и исчез.
Мономах очень боялся, что ордам удастся прорваться к речке, напоить коней и после этого задавить русские рати численным превосходством. И потому второго гонца он направил в центр обороны с повелением князю Володарскому немедля уводить свои силы в помощь Железяну.
— Передай князю Мономаху, что отвожу все свои силы к Железяну, — сказал гонцу князь Володарский. — Я не дам половцам напоить своих коней!..
Гонец умчался, а князь повел свои рати кружным путем, чтобы половцы не заметили передвижения.
Вернулся гонец, посланный к воеводе Железяну. Вернулся с печальным известием:
— Убит боярин Ратибор. Перед смертью велел передать тебе, великий князь, что он до конца исполнил данную тебе роту.
— Вот и спину мою некому прикрывать, — горько усмехнулся Мономах. И украдкой смахнул слезу.
Он не знал, что князь Володарский, перед тем как увести свои рати, предупредил князя Тмутараканского, что уходит по повелению единого воеводы. И князь Борис Тмутараканский тут же занял его место, оставив коней в Клянске под присмотром коноводов.
И вовремя. Половцы, заметив, что войска из-под Клянска уходят, тут же ударили по городку мощным клином конников из своего резерва. Но второпях совершили грубую ошибку: помчались стремглав, чтобы успеть занять городок, напоить коней и напиться самим, не атакуя, даже не готовясь к схватке. Сабель из ножен не выхватили.
— Подпустить ближе, — спокойно повелел князь Борис. — И ждать команды.
Ждать команды, когда тебя атакуют, невыносимо трудно. Но воины верили в своего вождя.
— Бить по коням… Целиться спокойно, не торопясь. Стрелять по моей команде. Бей!..
Князь Тмутараканский долго и тщательно учил своих конников стрелять как на скаку, так и стоя в строю. И уж в коня попасть им было несложно. Кони атакующих половецких всадников стали падать один за другим. Большинство всадников не успевали выдернуть ноги из стремян и валились на землю вместе с лошадьми. А кто все же успевал сделать это, спрыгивал на землю в полной растерянности. Половцев с детских лет учили сражаться в седле, пехотному бою, равно как и пехотному строю их никто не обучал. И, очутившись на земле среди мечущихся лошадей, они и не думали о сопротивлении. Просто бежали с поля боя.
— Молодец, князь Борис! — крикнул Мономах. — Свирида ко мне!..
Свирид явился тут же.
— Слушаю тебя, мой князь.
— Где их вожди, разведчик? — строго спросил единый воевода. — Где ханы Боняк и Тугоркан? Их нужно найти и убить.
— Но…
— Я продержусь два, от силы три часа. За два часа они должны быть выявлены. Ступай и думай, как это можно сделать.
И тут появился Меслим.
— Сними броню, мой князь, — сказал он. — Ты перегрелся на солнце и скоро получишь удар.
— Идет бой, Меслим.
— Ты грохнешься от теплового удара, мой князь, и тогда уж наверняка проиграешь решающую битву. Я помогу тебе снять панцирь.
Мономах согласился лишь потому, что Меслим со своими приставаниями мешал ему руководить дружинами. С помощью знахаря он сбросил византийский панцирь, оставшись в легкой русской кольчуге.
Половцы, не считаясь с потерями, продолжали бешено рваться к реке. Им во что бы то ни стало надо было напоить коней, а тогда уж мощным конным ударом покончить с упрямыми русскими воинами. И они бросили еще один тумен против воеводы Железяна.
Мономах это заметил. Позволить половцам прорваться к речке было сейчас равносильно поражению. И он решил перебросить Железяну свой последний резерв: сводную малочисленную дружину князей Святославичей. Олега, Давида и Ярослава.
