В январе 1912 года такая конференция открылась в Праге. На ней присутствовали всего 14 делегатов, практически все – большевики-ленинцы. Плеханов и Горький отказались приехать на конференцию, мотивируя это произвольным подбором делегатов. Тем не менее конференция заявила о своем праве выступать от лица всей РСДРП. Был избран новый, большевистский Центральный комитет, в состав которого вошел Ленин. По всем программным пунктам также были фактически приняты ленинские предложения. В то же время делегаты конференции большинством голосов поддержали тезис о необходимости перенести центр тяжести РСДРП в Россию и предоставить большинство мест в ЦК представителям российских парторганизаций.
Особо следует упомянуть, что среди делегатов двое оказались агентами российской тайной полиции, что свидетельствует о высокой эффективности работы «охранки». В предательство одного из них, Романа Малиновского, большевики долго отказывались верить, считая все слухи на его счет клеветой. Разоблачен Малиновский был только в 1917 году. Тогда же и стал ясен масштаб деятельности «охранки», которая смогла буквально напичкать социал-демократические организации своими агентами. Против профессионалов тайной полиции у большевиков не было никаких шансов. Вернее, не было бы, если бы режим сам активно не копал себе могилу.
Впрочем, по некоторым данным, деятельность Малиновского была полезной для Ленина. Как это часто бывает, руководство тайной полиции решило уничтожать революционеров с помощью революционеров и сделало ставку на Ленина как человека, который, как полагали в Петербурге, постоянно мешает объединению социал-демократических фракций. К примеру, в России периодически арестовывали членов ЦК, что позволяло Ленину кооптировать своих людей. Сам Ильич, естественно, о незваных «помощниках» не догадывался. В «охранке» считали, что, помогая Ленину, они тем самым ослабляют РСДРП. Масштаб ошибки стал ясен намного позднее. Чины тайной полиции вели игру настолько сложную, что запутались в ней сами.
Однако вернемся в Прагу. Разумеется, столь откровенный захват власти вызвал недовольство у социал-демократов, не поддерживавших Ленина. По инициативе Троцкого в Париже прошло совещание, осудившее «раскольников» и признавшее их решения незаконными. В августе в Вене прошла альтернативная партийная конференция. Хотя ее участники всячески подчеркивали единство партии, на деле было очевидно, что произошел раскол.
В начале 1912 года Ленин уехал из Парижа. Основной причиной было желание оказаться поближе к границам Российской империи, чтобы иметь возможность оперативно связываться с соратниками. ЦК принял решение об открытии новой легальной газеты, и Ленину хотелось сохранить контроль над происходящим. 22 апреля первый номер «Правды» вышел в свет. А в июне Ленин и Крупская пустились в путь.
«Из Парижа я нынешним летом забрался очень далеко – в Краков. Почти Россия! И евреи здесь похожи на русских, и граница русская в 8 верстах, (…), бабы босоногие в пестрых платьях – почти как Россия!» – писал Ленин матери. Краков, польский город, находившийся на северо-востоке Австро-Венгрии, привлекал не только близостью российской границы. Здесь была прекрасная библиотека, можно было легко поддерживать контакт с местными социал-демократами. Квартира, которую снял Ленин, находилась поблизости от почтового отделения и вокзала. Через местных жителей, которым было разрешено свободно передвигаться через границу, можно было передать и секретную корреспонденцию.
Сюда, в Краков, приезжали многие активные деятели РСДРП. Неподалеку от Ленина жил с семьей еще один руководитель ЦК – Зиновьев. Ленин любил ходить к ним в гости играть с сыном Зиновьева Степой. Жена Зиновьева вспоминала: «Он никогда не уставал лазить под кровать и диван за мячом для Степы. Он носил Степу на плечах, бегал с ним взапуски и исполнял все его повеления. Иногда В. И. и Степа переворачивали все вверх дном в комнате. Когда становилось особенно уж шумно, я пыталась их останавливать, но Ильич неизменно заявлял: не мешайте, мы играем. Однажды мы шли с В.И. по дороге к ним домой. Степа бежал впереди нас. Вдруг В. И. произнес: «Эх, жаль, что у нас нет такого Степы». Ленин по-прежнему сожалел о том, что у него не было своих детей.
Ленин и Зиновьев входили в состав Заграничного бюро, которое, согласно решениям партийной конференции, должно было подчиняться Русскому бюро партии. На самом деле, авторитет Ленина позволял ему играть ключевую роль в делах большевиков. Этому же способствовала «помощь» со стороны царской тайной полиции, регулярно арестовывавшей ключевых деятелей Русского бюро и тем самым ослаблявшей позиции этого органа. Однако единоличным руководителем, а тем более диктатором Ленин не был. Его стиль руководства был достаточно авторитарным, однако сам он признавал значение партийной дисциплины и подчинялся воле большинства.
Владимир Ильич по-прежнему много писал. Для «Правды» им были подготовлены сотни статей, и он всерьез негодовал, когда редакция отклоняла те или иные из них. «Почему зарезали мою статью об итальянском съезде? Вообще не грех бы извещать о непринятых статьях. Просьба эта вовсе не чрезмерная. Писать «для корзины», то есть статьи выкидываемые, очень невесело», – жаловался он в редакцию. Это само по себе многое говорит о той атмосфере, которая существовала в большевистском руководстве: несмотря на весь авторитет Ленина, с ним спорили, не соглашались, его статьи могли не опубликовать. Никакого «единоначалия» не существовало даже приблизительно.
В Кракове Ленин и Крупская часто и много гуляли, верные давно выработанной привычке. Нередко к ним присоединялась и Инесса Арманд. Соратники даже в шутку назвали их «партией прогулистов». Помимо политической литературы, Владимир Ильич охотно читал русскую классику, страсть к которой сохранял всю жизнь. Питались скромно. Лишь иногда из России от родных приходили посылки с деликатесами. «Пришла из дому посылка со всякой рыбиной – семгой, икрой, балыком; я извлекла по этому случаю у мамы кухарскую книгу и соорудила блины. И Владимир Ильич, который любил повкуснее и посытнее угостить товарищей, был архидоволен всей этой мурой», – вспоминала Крупская.
В июне 1913 года Владимир Ильич повез жену в Швейцарию, к всемирно известному медику профессору Кохеру. Базедова болезнь у Крупской обострялась, необходима была сложная операция на щитовидной железе. Кохер был известен как разработчик методики, которая позволяла сделать операцию намного менее рискованной для жизни пациента и повысить шансы на успех. Стоили его услуги недешево, но Ленин был готов платить – здоровье жены было ему по-настоящему дорого. Операция прошла успешно. После нее супруги вернулись в Краков. Кохер советовал им провести две недели на альпийском курорте для закрепления результата, но денег на это уже не оставалось.
Летом 1913 и 1914 года Ленин с женой уезжали в сельскую местность, в деревню Бялы Дунаец к югу от Кракова. Поддерживать связь с товарищами здесь было сложнее, однако отдых являлся для супругов настоятельной необходимостью. В особенности это касалось Надежды Константиновны, которой врачи порекомендовали побольше дышать свежим воздухом. «Место здесь чудесное, воздух превосходный», – писал Ленин родным. Именно там, в австрийской провинции, находился лидер большевиков, когда в Европе разразилась мощная гроза: началась Первая мировая война.
