Но когда Пенхаллоу заметил, что Джимми со своим увечным запястьем не может прислуживать ему, как раньше, гнев его обрушился на Барта, и он приказал оставить парня в покое.
– Будет нахальничать, так я ему вообще все кости переломаю! – пообещал Барт.
Несмотря на раздражение, Пенхаллоу почувствовал гордость за сына.
– Нет, дорогой мой, пока он мне нужен, – сказал он. – Когда меня не станет, можешь тешить себя сколько угодно. А сейчас изволь делать то, что нравится мне.
Барт, нахмурившись, посмотрел на отца, развалившегося на своей огромной постели.
– Как ты можешь выносить это мерзкое насекомое, отец? На твоем месте я бы и близко не подпустил его к себе.
Разговор происходил после ужина, и семья собралась в спальне Пенхаллоу. Старик завел этот обычай, когда слег, и теперь неукоснительно требовал его исполнения. Каждый счел своим долгом произнести несколько слов в осуждение Джимми и его привычек. Даже Ингрэм, приковылявший из Дауэр-Хауса, чтобы провести вечер с отцом, высказался в том духе, что без Джимми воздух в Тревеллине станет гораздо чище. Конрад же заявил, что у него пропали кое-какие мелочи, и был готов биться об заклад, что они перекочевали в карманы все того же Джимми.
– Вы просто ревнуете парнишку, – усмехнулся Пенхаллоу. – Боитесь, что я оставлю ему наследство. Но он единственный из всех моих деток, который заботится о старом отце.
Все прекрасно знали, что старик не питает никаких иллюзий относительно своего незаконного отпрыска и просто пытается позлить родню, однако лишь Рэймонд устоял от соблазна поднять перчатку, коварно брошенную в круг, ограничившись коротким смешком.
Домочадцы рассеялись по огромной комнате, освещенной свечами в настенных светильниках и массивных канделябрах, расставленных по столам. Фейт принесла с собой керосиновую лампу, чтобы лучше видеть рукоделие. Она сидела, склонив голову над вышиванием, рядом на столе стояла рабочая корзинка, в ней посверкивали ножницы. Сгорбившись на стуле с прямой жесткой спинкой, она всем своим видом давала понять, что покорно исполняет ежевечернюю повинность. Ее золовка расположилась в кресле рядом с камином, напротив Рэймонда, просматривавшего местную газету. Клара была в платье для чая, некогда черном, но со временем выцветшем. Чтобы уберечь юбку от языков пламени, она завернула ее наверх, открыв взорам старомодную нижнюю юбку с оборочками. Костистые пальцы орудовали крючком, на переносице сверкало пенсне, соединенное тонкой золотой цепочкой с брошкой, косо приколотой к плоской груди. На коленях сладко посапывал кот Вельзевул. Рядом с Кларой сидел верхом на ободранном парчовом стуле Конрад. Скрестив руки на изящно изогнутой спинке, он оперся о них подбородком. Юджин после короткой перепалки с Ингрэмом единолично завладел кушеткой в изножье кровати и с ленивой грацией разлегся на ней. Вивьен в ярко-красном платье застыла перед камином между Кларой и Рэймондом, повернувшись спиной к кровати и задумчиво глядя на огонь. Ингрэм, в смокинге и накрахмаленной рубашке, которые его неизменно заставляла надевать Майра, выглядел на общем фоне нелепым диссонансом. Он сидел в глубоком кресле, вытянув хромую ногу и плотно сомкнув кисти рук. Барт, засунув руки в карманы, прислонился к лакированному шкафчику. Прямо над ним горели свечи, и в их колеблющемся свете лицо его приобрело какое-то дьявольское выражение, что, по мнению Фейт, не соответствовало его натуре. Тяжелый запах сигар, которые курили Пенхаллоу и Рэймонд, перебивал едкий дымок дешевых сигарет, какими травили себя близнецы. Фейт ужаснулась: как можно спать в таком прокуренном помещении? В комнате было жарко, в мерцании свечей красный китайский шкафчик казался объятым пламенем, на темных лицах Пенхаллоу и его сыновей плясали зловещие тени. Внутренне содрогнувшись, Фейт снова склонилась над вышиванием, размышляя, сколько еще подобных вечеров ей предстоит пережить и как спасти Клэя от чуждого для него окружения.
– Ревновать Ублюдка Джимми! – подал голос Ингрэм. – Это уже слишком, сэр!
– Он хороший парень, – возразил Пенхаллоу. – Будь я проклят, если не расщедрюсь для него.
– Если уж решили расщедриться, почему бы вам не порадовать кого-нибудь из ваших законных детей? – бросила через плечо Вивьен.
– Твоего драгоценного муженька, что ли? – язвительно спросил Пенхаллоу.
– Почему бы и нет?
– Потому что не хочу!
– Вы несправедливы! Привечаете этого мерзкого Джимми только потому, что все остальные его ненавидят!
Юджин протянул длинную руку и пощекотал ей шею, там, где золотились короткие завитки волос. В его прикосновении ощущались поддержка и стремление успокоить. Вивьен вспыхнула и передвинула свой стул поближе к дивану, чтобы прильнуть к обнявшему ее мужу.
– Послушай, отец! – сказал Конрад, поднимая подбородок от спинки стула. – Никто не возражает, чтобы ты брал в услужение плоды своих маленьких грехов, но пусть знают свое место! Если Джимми и дальше будет хамить, дело закончится смертоубийством!
– И пусть кто-нибудь научит его чистить мои ботинки, – мягко добавил Юджин.
– Он нахамил тебе, Кон? – ухмыльнулся Пенхаллоу. – Да, Джимми парень с характером, черт возьми!
– С характером? – крикнул Барт. – Жалкий подлиза, который втерся к тебе в доверие. Он тут крутится, болтается постоянно, но если бы ты увидел, что он творит в доме, ты бы тут же дал ему пинка под зад!
– Верно, – поддержала Клара. – Джимми всех допек. Тебе не следует возить его к приличным людям, Адам, представляя как своего сына. Неудивительно, что парень вообразил о себе бог знает что.
– Старуха Венгрин уже успела нажаловаться? – усмехнулся Пенхаллоу. – От этой поездки мне было больше пользы, чем от десятка микстур, которыми меня пичкает Лифтон. Я чуть не лопнул от смеха, глядя, как старая индюшка кулдыкает и топорщит перья!
Близнецы, услышавшие эту историю впервые, взорвались хохотом, но Ингрэм был слегка шокирован и укоризненно произнес:
– Вы не должны себе позволять подобное! Ведь жена викария…
Барт просто взвыл от восторга:
– У Ингрэма пятерка по поведению! Давай-давай, не подведи школу! Берите с него пример, ребята!
– Бремя белого человека! – провозгласил Конрад. – Пример для всей округи. Да здравствует наш pukka sahib!
– Заткнитесь, балбесы! – оборвал их Ингрэм, покраснев. – И все же при вашем положении, сэр…
– Да кто ты такой, чтобы учить меня, как себя вести? – притворно возмутился Пенхаллоу.
– Не знаю, как мы теперь посмотрим миссис Венгрин в глаза, – тихо проговорила Фейт.
– А я, например, не горю желанием заглядывать ей в глаза, – проворчал Юджин, запрокидывая голову Вивьен, чтобы она могла видеть его обворожительную улыбку. – Это свыше моих сил.
– У меня была лошадь, похожая на миссис Венгрин, – промолвила Клара. – Ты должен помнить ее, Адам, – гнедая с белой звездочкой. У нее была дурная привычка закидывать голову.
