– Тот гнедой отлично подошел бы Клифу, но спина коротковата, – заметила Клара, наливая чай в чашку Делии.
– Клиф у нас любит перспективу, – вмешался Барт. – Я, пожалуй, продам ему своего Грома!
– А с ним что-то не так? – поинтересовался Клиф.
– Мне вообще-то не нравятся гнедые, – решительно тряхнула головой Клара.
– Для хорошей лошади масть не важна, – поучительно произнес Барт. – Успокойся, с ним все в порядке.
– За исключением того, что у него слишком длинный круп, – сухо заметил Рэймонд.
Услышав, что Клиффорд вступил в дискуссию на лошадиные темы, которая наверняка затянется до самого его ухода, Клэй с облегчением вздохнул.
Как и следовало ожидать, в дискуссии приняли участие все присутствующие, и после громкого обсуждения каждой второй лошади на конюшне и в загонах было решено показать гостям конезавод. Поскольку он находился в отдалении от дома, для перевозки хозяев и гостей потребовался весь наличествующий парк автомобилей. Старика Пенхаллоу погрузили в обветшалый лимузин, который Барт собственноручно вывел из гаража; туда же поместились викарий, Фейт, Клара и Финис. Делия, немного поломавшись, села в двухместную машину Рэймонда, взяв с него обещание, что он непременно покажет ей своих миленьких жеребят. От экскурсии воздержались только Юджин с женой. Остальные покатили в сторону холмов, заехав по дороге в конюшню, где содержались лошади для охоты. У Фейт разболелась голова, и она, закрыв глаза, забилась в угол машины, чтобы не слышать этого ужасного охотничьего жаргона. Клэй, стоявший неподалеку от братьев, обреченно наблюдал за вереницей лошадей, предчувствуя, что ему достанется самая норовистая из всех. Когда Уинс вывел из стойла гнедого жеребца, который непрерывно гарцевал и пританцовывал, Рэймонд объявил:
– Вот этот подойдет тебе, Клэй.
– С виду хорош, – солидно произнес он, отметив, что у этой скотины явно дурной глаз.
Клэй представил, как станет выгибать спину в холодном седле, и уже слышал, что братцы заклинают его идти шагом и не бить жеребца каблуками по бокам. С таким чертом он уж точно сломает себе шею.
Из задумчивости его вывел Барт:
– Он слишком резвый для Клэя. А как насчет той полукровки, которую Кон купил в Тавистоке?
– Она просто зверюга! – сообщил Кон. – Я сам боюсь ее до смерти. Клэй с ней не справится даже с трензелем.
Клэй с горечью подумал, что если покажет, как ему страшно, то станет объектом бесконечных насмешек. Однако братья его не стеснялись признаваться, что боятся лошадей и высоких барьеров, а Пенхаллоу лишь весело посмеивался над ними.
– А может, дать Клэю моего Аякса? – предложила Клара. – Он солидный, без норова.
– Вы, тетя Клара, заливаете прямо как конский барышник! – засмеялся Барт. – Он же необъезженный! Ладно, я сам займусь Клэем. У меня для него есть маленькая смирная лошадка, как раз то, что нужно.
В голове у Клэя вдруг зародилась фантастическая идея. А если взять и высказать все начистоту? Он терпеть не может лошадей, ненавидит охоту, боится прыгать даже через самый низкий барьер и при виде живой изгороди немедленно представляет, как будет лежать под ней со сломанной шеей. Конечно, на подобное он вряд ли отважится, ведь даже от одной мысли у него обрывалось все внутри, но помечтать было приятно.
Все остальные были поглощены лошадиным дефиле. Финис, стоявший рядом с Ингрэмом, с видом знатока оценивал каждую лошадь. Клиффорд с энтузиазмом объяснял своей безучастной супруге достоинства новой конюшни. Викарий и Пенхаллоу предавались воспоминаниям об охоте. Делия, придерживая руками шляпку и боа из перьев, не отходила от Рэймонда. Она восторженно вскрикивала, задавала дурацкие вопросы и получала на них отрывисто-грубоватые ответы. Пенхаллоу высказывал критические замечания или требовал объяснений от Рэймонда или Ингрэма. Старик прекрасно разбирался в лошадях, но им, как обычно, овладел злой бес противоречия, и он стал язвить. Любимую кобылу Рэймонда назвал узкогрудой, Ингрэму заявил, что его вороной мерин подволакивает передние ноги, а остальных лошадей наградил целым букетом уничижительных характеристик, формулируя их самым причудливым образом: одна у него была плоскобокая, другая с гусиным задом, третья с кривыми поджилками, четвертая с павлиньим норовом, а пятая и вовсе с тараканьей спиной. Братья обменялись многозначительными взглядами, после чего Ингрэм попытался протестовать, а Рэймонд просто презрительно отвернулся.
Когда с конюшней было покончено, вся компания снова расселась по машинам и двинулась к конезаводу. Загон, где содержался Демон, был как раз по дороге, и все остановились, чтобы полюбоваться на это чудо природы. Опытный глаз Пенхаллоу безошибочно выделил его из стада, и поскольку за этим не последовало никаких замечаний, стало ясно, что он признал победу старшего сына. Все, кроме Фейт, сочли своим долгом выразить восхищение. Мисс Оттери сказала, что у жеребеночка такая хорошенькая головка. Никто не прореагировал, пока викарий не заявил, что тоже придерживается мнения, что главное у лошади – голова. Клэй привел всех в ужас, предположив, что у жеребенка слишком прямые плечи. Последовал шквал возмущенных возгласов и насмешек, который лишь усилился, когда выяснилось, что он смотрел не на ту лошадь. Даже викарий, снисходительно усмехнувшись, сказал, что истинный Пенхаллоу никогда бы не совершил подобной ошибки. Покраснев до ушей, Клэй стал представлять, как убьет братцев, после чего покончит жизнь самоубийством, а Пенхаллоу в очередной раз выразил сомнение в своем отцовстве.
После знакомства с конезаводом, где Пенхаллоу оскорбил чувства жены, принявшись обсуждать с конюхом подробности спаривания кобыл, гости решили, что пора по домам. Компания вернулась в дом, где хозяин немедленно отбыл ко сну, велев Клиффорду проводить его в спальню. Викарий выразил желание прогуляться домой пешком, а брата и сестру Оттери повез в Бодмин младший садовник. Фейт поднялась наверх, чтобы смочить одеколоном виски, Барт улизнул в классную комнату, надеясь увидеться с Лавди, а Ингрэм отбыл вместе с Майрой в Дауэр-Хаус, предварительно заявив Рэймонду, что старик совсем плох.
Адам, как и следовало ожидать, был в полном изнеможении от своих эскапад и пребывал в отвратительном расположении духа. Однако он нашел в себе силы поговорить с Клиффордом о будущем Клэя. Как только Адама раздели и уложили в постель, он, подкрепившись виски с содовой, послал Джимми за своим злополучным сыном и в самых жестких выражениях потребовал, чтобы тот незамедлительно занялся изучением права. Противостоять столь мощному напору несчастный юнец не решился, и Пенхаллоу отпустил их с Клиффордом. Но вместо того чтобы наслаждаться заслуженным отдыхом, вдруг вспомнил о гипотетической помолвке Барта и решил разобраться с молодым дуралеем. В кухне снова зазвенел звонок, и Джимми отправили с новым заданием. Однако Барта он не нашел, о чем и доложил хозяину. Это лишь раззадорило Пенхаллоу, и вскоре все слуги были отправлены на поиски. Рубен, Сибилла, Марта, Джимми, четверо горничных, кухарка и поденщица из деревни стали бегать по дому, призывая мистера Барта и повергая в отчаяние домочадцев, решивших вздремнуть перед ужином. Барт, улучив момент, выбрался из классной комнаты и поспешил в спальню отца, не удосужившись сообщить об этом разыскной команде, которая неутомимо продолжала поиски, в результате чего ужин задержали на три четверти часа.
