– От Нью-Йорка до Бостона на автобусе всего четыре часа, – говорит Эллисон. – И час до Филадельфии на поезде.
– Обожаю поезда, – шепчет Уиллем, покусывая ухо Эллисон. – И автобусы.
– А я могла бы приезжать в Бруклин по выходным, – застенчиво отвечает девушка. Но не очень-то застенчиво себя ведет. Ее рука шарит под одеялом по его телу. Уиллем рад, что купил не три презерватива, а девять.
– До октября осталось всего ничего, – говорит Эллисон.
– Да он почти завтра, – бормочет Уиллем.
– Мне кажется, что сегодня уже завтра.
Эллисон делает паузу, а потом продолжает:
– А это значит, что сегодня я должна лететь домой. Где-то часов через десять я уже должна быть в Хитроу. Возможно ли это вообще? (Она надеется, что нет.)
– Все возможно, – говорит Уиллем. – Можно поехать поездом или полететь каким-нибудь лоу-костером. Но заказывать билет придется прямо сейчас.
Он собирается дотянуться до компьютера, но в этот момент рука Эллисон находит, что искала, и все теряет смысл. Уиллем закрывает глаза. Девушка, которую он представлял в мечтах, теперь в его постели. У него нет ни малейшего желания делать что-либо, что помешало бы Эллисон быть с ним рядом.
В прошлом году в Париже она попросила его остаться, всего на один день. Он хотел этого, но и не хотел тоже. И эта неопределенность стоила ему многого.
Или нет. Уиллем думает о том, что сказали Кейт и Вольфганг. Может быть, в прошлом году их время просто еще не наступило. Но сейчас их время. Уиллем это точно знает. Так говорит ему «голос внутренностей».
– Тебе правда нужно возвращаться сегодня? – спрашивает Уиллем.
В сумке Эллисон билет на самолет. В сентябре начинается учеба. Но до сентября еще несколько недель, а билет можно и сдать.
– Ты не можешь остаться, – начинает Уиллем. – Только на один…?
Эллисон не дожидается окончания – час, день, месяц, – потому что ответ она знает.
И произносит:
– Да.
