Вероника быстро привела себя в порядок и, заскочив к соседу, чтобы отдать ключи от дома, тут же понеслась на всех парусах к станции. В вагоне нашлось свободное место, и она уткнулась в очередной детектив Донцовой, который приобрела еще неделю назад, но в связи с происходящими событиями даже не смогла его открыть. Сейчас она прихватила книгу с собой, так как знала, что трястись в электричке ей придется почти час. Вероника даже не заметила, как пролетело время, и подняла голову только тогда, когда поезд подъезжал к Белорусскому вокзалу. Она шмыгнула в метро и уже через двадцать минут сидела за рулем своей машины.
«Ну, теперь в Ховрино на улицу Петрозаводскую к господину Афанасьеву Владимиру Ивановичу».
Тронувшись с места, она перекрестилась и прошептала:
– С богом.
На Ленинградском проспекте были сплошные пробки, и Ника ворчала, как заправский детектив:
– Вот и планируй после этого свой рабочий день. С такими черепашьими темпами не то что расследуешь убийство, вора-карманника не поймаешь.
Через cорок минут она наконец подъехала к нужному ей дому. Оставила машину во дворе и поднялась в лифте на восьмой этаж. Двери ей никто не открыл, и Ника позвонила в соседнюю квартиру. Когда на пороге появился парнишка лет семнадцати, двигающий челюстями, одновременно мотая головой в такт доносившейся из недр квартиры музыке, она улыбнулась и спросила:
– Извините меня, пожалуйста, вы не могли бы мне помочь?
– Ну?
– В квартире напротив живет Афанасьев.
– Ну?
– Его сейчас нет дома. Вы не знаете, где он может быть?
– Ну?
– Ты чего разнукался, запряг, что ли? – закричала Ника, вскипев как самовар.
Парень сразу осмысленно посмотрел на нее – она ведь перешла на понятный ему язык – и пробубнил:
– Ничего я не нукаю. Чего надо, говори?
– Где может быть ваш сосед, Владимир Иванович?
– А че?
– Хрен через плечо, не горячо? – гаркнула Ника.
– Клево, запомнить надо, гы-гы, – оскалился парень.
– Говори, где может быть сосед, иначе сейчас нос прищемлю.
Он машинально схватился за нос и пробубнил:
– Так на даче он. Еще весной свалил и все лето там прокантуется.
– Адрес, – рявкнула Вероника.
– Я тебе че, справочное бюро?
– Не может быть, чтобы у соседей не было адреса. Если человек уезжает на все лето, он обязательно должен кому-то его оставить. Вдруг что-нибудь случится.
– Ну и че?
– Сейчас двину по мозгам, тогда узнаешь, че, – разозлилась Ника.
– Кандыбай к матери, она знает, – бросил парень и вознамерился закрыть дверь.
Ника вставила ногу в проем двери и не дала ее закрыть.
– Где мать?
– Двор метет.
– Как зовут?
– Кого?
– Мать твою, – кипя от ярости, закричала Вероника. – Ты что, издеваешься, твою мать?
Парень почесал затылок, мучительно вспоминая, как же зовут его мать. Но когда Ника протянула руку к его носу, тут же выпалил:
– Елена Васильевна.
Ника убрала ногу, и парень тут же захлопнул дверь.
– Господи, что за подрастающее поколение, они же все дебилы в пятидесяти процентах из ста.
Вероника вышла во двор и тут же увидела дворничиху. Та махала метлой так, что пыль, наверное, долетала да соседнего квартала. Когда Ника подошла к ней, она остановилась и, оперевшись на метлу, уставилась на нее мутным взглядом.
– Извините, Елена Васильевна, ваш сын послал меня к вам.
Дворничиха не дала ей договорить и, перебив на полуслове, рявкнула:
– А я посылаю тебя на х…! Нечего было малолетке деньги совать, я за него отдавать не буду. Самой бы кто дал на опохмелку, головушка трещит, сил нет.
– Нет, нет, – заторопилась Ника, – он мне ничего не должен. Просто мне нужен адрес дачи вашего соседа, Владимира Ивановича.
– Зачем тебе?
– Ну, вам не все равно? Просто мне нужно, и все.
– Мало ли кому чего нужно? Мне вон тоже очень нужно сейчас же похмелиться, иначе подохну.
Вероника тут же смекнула, что от нее хотят, и достала из кошелька сто рублей. Дворничиха увидала деньги и усмехнулась:
– За сто рублей пусть тебе еще кто-нибудь адрес дает.
– Не хочешь, как хочешь, – резко бросила Ника, грубо перейдя на «ты» с неприятной особой.
Та испугалась, что она сейчас действительно уйдет, а вместе с ней уплывет и долгожданная опохмелка, и торопливо забормотала, брызгая слюной:
– Ладно, ладно, пошутила я, давай сюда сторублевку-то.
– Сначала адрес, – твердо произнесла Ника.
– Записывай, Белорусское направление…
Вероника смотрела на адрес с удивлением.
– Надо же, 89-й километр Белорусского направления, поселок Вертякино. Это же от моей дачи всего двадцать минут на машине, самое большое, двадцать пять. Вот судьба-злыдня, теперь опять обратно тащиться. Нет, сначала тогда к Светке в роддом. Здесь как раз недалеко, от метро «Войковская» минут семь на машине.
Ника сначала поехала в супермаркет, чтобы купить чего-нибудь для молодой мамаши. В фойе роддома на стене висели в рядок внутренние телефоны, по которым болтали с роженицами ошалевшие от радости папаши, счастливые бабушки и завистливые подружки.
Вероника заняла очередь, чтобы позвонить Светке в палату и немного поболтать с ней. А пока прошла к стойке, где старушка принимала передачи для рожениц. Она очень внимательно просматривала содержимое сумок и немилосердно отметала в сторону те продукты, которые были строго запрещены. Вероника знала о строгом таможенном досмотре в роддомах, поэтому в магазине тщательно подобрала только то, что разрешается. Она беспрепятственно передала харчи и подошла к телефонам как раз вовремя, счастливый папаша заканчил разговор. Она набрала номер палаты и попросила подозвать Краснову. Почти сразу услыхала радостный голос подруги:
– Алло, я слушаю.
– Внимательно слушаешь? – засмеялась Вероника.
– Никуська, негодяйка, ну наконец-то, – заверещала в трубку Света.
– Это за что же такая немилость, подруга дорогая? – удивилась Ника.
– Я здесь уже четвертые сутки, а от тебя ни слуху, ни духу. Ты где пропала? Колись немедленно!
– Света, не кричи так, пожалуйста, у меня уши заложило. Вот домой приедешь и сразу все узнаешь, нужно очень много тебе рассказать, но сейчас не могу, здесь очередь. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь и как там мой крестник?
