– Бессмысленное поведение неизбежно влечет… – голос брата упал до зловещего шепота.
– Возможно, частичная утрата адекватности, – встрял Элимон, – как атипичная реакция на большие дозы…
Ярость, пылавшая в белых глазах, сменилась хмурым сомнением. Джан шагнул вперед и наклонился, вглядываясь в невозмутимое лицо инспектора.
– Вы слушаете меня?
Биллинг кивнул, с удивлением обнаружив, что простое движение далось с трудом и не с первого раза.
– Возможно, вы правы, – распрямляясь, прогудел джан, – передоза. Но вероятнее изначальная аллергия на Убедитель. Весьма досадная случайность.
– С другой стороны, теперь нам ничто не мешает… – Элимон подошел к креслу, в котором сидел Биллинг, и неделикатно потряс его за плечо. – Вы не против, если мы тут поищем свою вещь?
Биллинг был против, но ничего поделать не мог – собственное тело совсем перестало слушаться. Он его просто не ощущал и только бессильно глядел на красивое загорелое лицо джана. Зато проснулась стерегущая система.
– В охраняемом помещении зафиксировано недружественное поведение посторонних лиц, – система говорила с интонациями усердного вахтера. – Сотруднику подразделения подтвердить допустимость присутствия указанных лиц в охраняемой зоне. В противном случае через двадцать секунд будет активирована программа нейтрализации.
– Сапог Элимон, количество ваших ошибок приближается к недопустимому значению!
– Считать чужие ошибки проще, чем самому избегать их. Не правда ли?
– Пятнадцать секунд…
– Неуважение к иерархии есть признак деградации, и я, как ваш погон…
– При всем уважении…
Дробный стук каблуков и голоса переругивающихся джанов стихли задолго до того как стерегущая система успела досчитать до нуля. Биллинг услышал тихий вздох закрывшейся двери. В наступившей благословенной тишине он с таким же вздохом прикрыл глаза.
* * *
Округлый кабинет с массивным высоким столом посередине. За столом в кресле с высокой резной спинкой, неестественно выпрямившись, сидит плотный, коренастый человек. Белые как снег волосы падают на лицо, но не могут скрыть уродства – вместо правого глаза и части щеки зияет багрово-черная рана. Перед человеком на самом краю стола рядом с высоким хрустальным бокалом сияет гладкий, величиной со шлем пехотинца шар. В центре шара темное, похожее на разинутый рот пятно. Правой рукой человек упирается в стол, будто изо всех сил пытается оттолкнуться, левой, наоборот, тянется вперед. Но левой кисти нет, видна культя, торчащая из рукава безупречно сидящего сюртука, и еще видны искры, быстрые черные искры, все гуще летящие из шара прямо в обрубок руки…
Биллинг равнодушно, как случайный посетитель низкопробного шоу, взирал на несчастного блондина, кресло с резной спинкой, хрустальный бокал на роскошном инкрустированном столе, и только странный шар с темным пятном посредине почему-то совсем ускользал от его внимания. «Я просто устал, – бормотал про себя Биллинг, и картинка перед ним послушно темнела, растворяясь в черноте, – я не болен и не инвалид пока еще. Я просто сплю. Все пройдет, если мне дадут хоть немного покоя. Зачем они все на мою голову? Тут не бластер нужен, а комбинезон полной ментальной защиты. Чтоб со всеми фильтрами и датчиками, чтоб чуть что – сразу противоядие. Я бы из него не вылезал… И с этими красавцами загорелыми совсем по-другому бы разговор пошел».
– И о чем же, позволь спросить, ты б тогда с ними беседовал?
Биллинг открыл глаза и подозрительно уставился на бармена. Тот, как и прежде, в черно-белых тонах сидел на фоне собственного бара, со скептическим выражением рассматривая один из бокалов на просвет.
– Это что? Теперь стоит задремать, и ты сразу тут как тут со своими рюмками?
– А ты уверен, что задремал?
– Уверен, раз тебя вижу! Или нет, скажешь?!
– Хорошо, хорошо, – примирительно закивал бармен, – задремал так задремал. Я ж не спорю.
– Угу. Конечно. Вот так с ума и сходят, да? Сначала голоса всякие, потом видения и бред от яви уже не отличить. Правильно?
– Неправильно. То есть оно, может, и правильно, я не знаю. Но ты ж себя имеешь в виду. В общем, если хочешь знать мое мнение, то я думаю – ты на всю голову здоровый.
– Это я с утра был здоровый. Вот скажи, пожалуйста, где я сейчас. У себя в каюте? – Биллинг оглянулся на закрытые материей игровые столы. – Или у тебя в казино?
– Тебя же никакой ответ не устроит. Зачем спрашивать?
– То-то и оно. А все началось с аттракциона идиотского. Черт меня дернул на эти «Небеса» переться.
– Это правда. У тебя все с «Небес» началось. Но, похоже, что все ничем и кончится. Как говорится, удача бессильна против того, кто сам о себе заботиться не хочет. Тебе ведь дверь открылась. Ты на дороге был. Почему же ты свернул? Зачем оглядывался? – Бармен заговорил с такой страстью, что Биллинг немного опешил.
– Куда это я свернул?
– Сюда, – Бармен уже успокоился, – ко мне в гости. Но тебе же все время домой поскорее хочется, так что и гости ни к чему оказались. Ладно. Дорогу ту ты теперь навряд ли увидишь… Да и меня тоже. А что в разговор твой с джанами влез – прости, не сдержался. Очень уж они внаглую… Но больше такое не повторится, обещаю.
– Вы с такой обидой говорите, будто я от дорогого подарка отказался, – озадаченно пробормотал Биллинг, незаметно для себя переходя на вы. – А с джанами в итоге хорошо получилось… наверное.
– Дорогой – это не то слово. Скорее бесценный. Но, конечно, подарком это не назовешь. Я бы сказал – работа была предложена, тяжелый труд. Но ты отказался, и теперь это не важно, – отвернувшись от инспектора, бармен уставился на мерцающую хрусталем стойку. Прозрачные бокалы дрожали, искрясь в тонких лучах светильников. – Похоже, теперь ничего уже не важно. Капли рождаются из Потока. Капли возвращаются в Поток.
– Но, раз я уже здесь, давайте поговорим. Только, если можно, не надо высоких материй. Я в простых вещах не всегда разбираюсь, а когда начинают каждое слово с большой буквы произносить, так вовсе – тоска одна.
– Конечно. Почему не поговорить о примитивном, если время есть? Вот, например, Элимон. Знаешь, почему другой джан его «сапогом» назвал?
Биллинг в затруднении посмотрел на собеседника. На самом деле его слегка встревожила смутная фраза о Каплях и Потоке, но возвращаться к этой теме было бы непоследовательно.
– И почему же?
– А потому, что – звание это, титул можно сказать. Полностью звучит так: «Смиренный Адепт Полной Одухотворяющей Гармонии».
– А тот, другой – «погон»? Выше по званию?
– Очевидно. Погон ведь выше сапога. На самом деле я не больше твоего знаю, понимаю иногда легче, а знаю-то столько же.
– А что ж тогда про Капли какие-то намекаете, – не удержался Биллинг, – про Дорогу бесценную…
