Но первый удар показал, что, хотя уничтожены все намеченные
объекты, жизнь в Израиле все еще теплится… да еще как теплится! Первые же
десантные группы, что беспечно вступили в города, были истреблены быстро и
безжалостно. И теперь, когда АЭФ вынужденно возвращается ближе к заправочным
мощностям, приходится спешно переключаться на стрельбу крылатыми ракетами с
кораблей.
Юмекс сказал успокаивающе:
– Мы и эту возможность, пусть и микроскопическую,
учли!.. При нашем переизбытке мощностей двести тысяч морской пехоты сейчас
высаживается с моря, со стороны Иордании и Египта уже вошли бронетанковые
войска…
– Что с десантниками?
Юмекс замялся.
– Первые транспортные вертолеты были сбиты, –
сообщил он погасшим голосом.
– Спасшиеся есть?
– Вряд ли. Вертолеты взрывались высоко, еще в фазе
горизонтального полета. Хуже того, израильтяне сбили даже три транспортных
«геркулеса»! Пришлось торопить танковые колонны. Пусть проутюжат там все, потом
высадим десант.
Гартвиг с ненавистью вперил взгляд в карту. Израиль похож на
древний ритуальный нож из кремня, которым совершается ритуал обрезания.
Настолько узкая полоска вдоль моря, что, кажется, хорошо разогнавшись в
Иордании, можно сделать прыжок у границы Израиля и, не коснувшись его земли,
нырнуть в море.
– Отдать приказ, – сказал он, – стрелять во
все, что движется. Мы не можем рисковать жизнями наших солдат!
Пришло сообщение, что к отдыхающим «зеленым беретам» подошел
израильский ребенок, мальчишка лет семи. Ему предложили гамбургер, но он молча
бросил гранату. Граната, понятно, упала в двух шагах. Десантников спасли
бронежилеты, но, к несчастью, почти все на отдыхе сняли шлемы или хотя бы
подняли лицевые щитки, так что одному осколок попал в глаз и тяжело ранил, трое
ранены легко.
Дуглас, больше обрадованный, чем огорченный, тут же
строго-настрого повторил приказ стрелять во все, что движется, будь это даже
сама Пречистая Дева Мария с ребенком на руках, кто знает, что у нее под
платьем, где можно спрятать три пояса шахида.
Более того, те военнослужащие, что проявят колебание и
опасное милосердие в этой последней войне, предстанут перед дисциплинарной
комиссией, а та оценит степень опасности, которой они подвергали своих боевых
друзей, и вынесет решение либо насчет понижения в звании и жалованье, либо
насчет полного увольнения из рядов ввиду непригодности.
Стивен морщился, выстрелы и так гремят непрерывно, а впереди
вздымается волна ужасающих взрывов: дорогу им проутюживают как непрерывной
бомбежкой, так и дальнобойной артиллерией.
Крис, что постоянно держится рядом, первым прокричал:
– Ура, смена!
Стивен оглянулся, за спиной по всему горизонту устрашающе
вздымается пыльное облако. Через некоторое время донесся далекий рокот.
В наушниках раздалось:
– Оставайтесь на местах. Лучше не двигайтесь: танки
идут на большой скорости.
Кто-то из коммандос спросил с нервным смешком:
– Не передавят?
– Танки видят вас, – ответил голос. – Даже
если станете кидаться под траки, танк успеет отвернуть или остановиться. Но…
лучше не экспериментируйте. И держите руки подальше от оружия!
– А это зачем?
– Компьютерный мозг, знаете ли, помогает медлительному
стрелку…
Кто-то выругался, Стивен слышал в голосе панический ужас
перед всемогуществом электронного мозга, что по мощи уже догнал мозг богомола,
а тот, как известно, бездумно хватает все, что движется.
Рев все нарастал, Стивен поспешно снизил уровень
чувствительности звука, но все равно ужасающий рев накрыл, как океанская волна,
земля затряслась, пыльное облако надвигается со скоростью урагана. Из пыли
вынырнули огромные черепахи из высокопрочной стали и титана, издали они
казались приплюснутыми к земле, но мимо проносились громадами, перед которыми
его домик показался бы шалашом.
Он не двигался, земля трясется и стонет, грохот разламывает
череп, металлические глыбы проскальзывают по обе стороны, так длилось довольно
долго, наконец грохот стал удаляться, а он очутился в желто-сером мире, не
видно пальцев вытянутой руки, но автоматически сработали фильтры, мир снова
стал ясным и четким: вдали удаляется не цепь, как он предположил вначале, а все
поле покрыто танками, идущими в шахматном порядке.
Их тысячи, понял он потрясенно. Если не десятки тысяч!
Обогнав коммандос и «зеленые береты», танковые армии пошли
намного медленнее, осторожнее. В танках компьютеры намного мощнее, чем у
коммандос на бронедоспехах, танки через спутники просматривают местность
впереди во всех мыслимых диапазонах. Мгновенно передают через спутники в
Лэнгли, где суперкомпьютер, так же моментально обработав, передвигает в небе
стратегические бомбардировщики, запускает крылатые ракеты с кораблей.
То и дело гремят выстрелы из танковых орудий, а если есть
подозрение, что где-то под завалами угадывается отверстие в подземные
коммуникационные трубы, туда тотчас же при большом ускорении несется бомба
точного наведения.
Даже если крышка колодца засыпана обломками десятиэтажного
дома, бомба с урановым наконечником проходит их с легкостью ножа, что протыкает
бумажный лист, и взрывается уже на дне колодца. В этом случае волна раскаленной
до звездных температур плазмы катится по трубам и сжигает все так, что не
остается даже пепла.
Глава 9
Над головой грохотало так, словно обвалилось небо и наступил
Судный день. Мария перевязывала Леви Пельцера, рядом с ним лежит в забытьи
Йошуа Акива, дальше – Рувен Мессики и Малахи Коэн, а у самой стены уже остывшие
тела Таля Зисмана, Ури Калаани и Баруха Новицки.
Старый Исраэль Лейбович, их рабби, печально читал над ними
молитву, прося Всевышнего быть к ним снисходительным. Они выполняли Его волю,
как… понимали Ее.
– Перевязочных материалов больше нет, – сказала
Мария невесело. – Обезболивающее кончилось…
Ави, раненный в живот и в плечо, сидел, скорчившись, у самой
двери. Ноутбук он поставил на пол, тихо постанывал, на экране быстро ползут по
развалинам города танки, похожие сверху на металлических черепах.
– У нас все кончилось, – ответил он хрипло. –
К сожалению, даже боеприпасы… подошли к концу.
Мария ответила, не поворачивая головы:
– Мы не первые, кто умрет за Израиль.
Ави ответил со стоном:
– Да, конечно… Но умирать не хочется. Еще больше не
хочется, чтоб умирали близкие… Мария, почему ты не уехала с тем американцем?
Она ответила сухо:
– Ты знаешь.
– Нет, – ответил он искренне. – Мне
показалось, ты к нему неравнодушна. Да еще как неравнодушна!
