Стивен смотрел непонимающе.
– Ну и что? Почему из этого делать тайну?
Дуглас сказал со злостью и горечью:
– А потому что все расчеты… будь они прокляты!..
показали, что сейчас в лучшем случае мы жили бы в мире, где все так же на
конях, мечами и копьями, а рабы ковыряют землю мотыгами. И здесь, и во всем
мире… Про наш континент никто в Европе, как и в Азии, и не догадывается.
Конечно же, никаких Штатов, только индейцы гоняются за бизонами да сдирают друг
с друга скальпы!
Стивен пробормотал:
– Это что, всерьез? Что за чушь…
– Увы, – ответил Дуглас зло, – буддизм,
индуизм, как и все прочие восточные или не восточные, – это застывшие
религии. Им всем важно сохранить статус-кво, они все нацелены на сохранение
старых взглядов в незыблемости, и только иудаизм жадно изучает окружающий мир.
Развиваясь, он породил христианство и мусульманство, едва не истребившие его,
но с ними как-то ужился, а эти ветви: христианство и ислам, пошли развиваться
уже сами. Первые выбрали дорогу ума, хотя вовсю твердили о вере, вторые – путь
сердца, хотя их пророк Мухаммад сразу же заявил, что для Аллаха чернила ученого
так же ценны, как и кровь мученика…
Стивен сказал напряженно:
– Но если так… не рискованно ли уничтожать евреев как
нацию? Не остановится ли прогресс сейчас?
Дуглас отмахнулся:
– Ну и что? Сейчас мир – лучше не надо. Америка правит
планетой, все армии распущены, террористы истреблены, наука и техника
процветают. Даже если и остановится… хотя я в этом сомневаюсь, разве не стоит
остановиться именно в этом счастливом времени? Как восклицал Гете: «Остановись,
мгновенье, ты прекрасно!» И только нам, американцам, удалось осуществить эту
вековую мечту человечества.
Он повернул руку дисплеем на манжете вверх, видно, как
крохотный латинос сажает крохотного пленного в вертолет.
– И мир навсегда изменился, – сказал Дуглас
победным голосом.
Бог пообещал, напряженно пронеслось в мозгу Стивена, что
иудеи будут избранным народом, если станут вкалывать до потери пульса, будут
учиться, будут развивать извилины, а не мускулы. И он, Бог, поставит их над
всеми народами, ибо только они люди, а остальные – говно, но им свое
превосходство придется постоянно доказывать, чтобы и другие поверили, что
иудеи, да, лучше других. И вот иудеи из кожи вон лезли и лезут, стараясь быть
достойными того, что Бог отметил именно их, а не каких-нибудь египтян,
вавилонян или хеттов. Вряд ли так же лезли и доказывали свое превосходство
члены масонских орденов или политических партий. А жаль.
Если вырезать на фиг всех евреев… их не жалко, хрен с ними,
достали, но кто попрет факел дальше в будущее? Эх, была бы уверенность, что
наше технологическое общество будет двигаться только вверх и вверх, можно бы
всех евреев под корень… А так, черт бы их побрал, если уж человечество не может
без вирусов, то что делать, что делать? Простому народу только дай остановиться
и, без надрыва, наслаждаться тем, что есть. И никуда не лезть выше. Ну разве
что телевизоры сделать шире, телеканалов больше, создать лекарства, чтобы не
болеть и жрать все, не толстея, и – можно остановиться.
Нет, хочу прогресс. Чтобы и на Сириусе яблони цвели. На
Марсе зацветут и без евреев, туда все равно доберемся, уже по инерции, прогресс
так быстро не остановится, но до Сириуса – доберемся ли?
Он оглянулся на безжизненное тело раввина. Пальцы сами
нащупали пистолет. Дуглас направился к выходу, надо бы окликнуть, но, когда
убиваешь животных, кто соблюдает ритуалы? Хрен с нею, некошерностью…
Он натренированным жестом вскинул пистолет, палец привычно
нажал курок. Грохот выстрела показался щелчком. Отдача легко тряхнула кисть,
тело Дугласа с расколотым черепом рухнуло на пол.
Стивен вынул из рук старика крохотную книжку и сунул за
пазуху. Мозг работает четко, руки не дрожат, а сердце бьется хоть и сильно, но
без сбоев. Раз без проклятых евреев не двигаться, если в самом деле нужны, то
они будут.
Старые, новые или сверхновые, какая человечеству, на хрен,
разница?
И последняя война – не последняя.
