Ваучер спросил настороженно:
– А как с ними?
– С кем? – спросил, в свою очередь, Гартвиг
любезно.
– С евреями!
– Какими? – снова уточнил Гартвиг. – Вы вот
еврей, вас кто-то ущемляет?
– Я имею в виду израильтян, – огрызнулся Ваучер.
– Вы не считаете, – поинтересовался Гартвиг
нарочито угрожающим тоном, – что в нашей Конституции записаны самые
справедливые законы? Я имею в виду, что все рождаются свободными и равными в
правах, независимо от цвета кожи, веры и прочей ерунды?.. Или вы это считаете
хренью, а себя все-таки лучше уже потому, что вы еврей, а не потому, что
закончили два вуза, а я, к примеру, только один?.. Мы раздавили деспотические
режимы в Европе, ликвидировали на Востоке и свергли в Азии. Так почему же
оставим откровенно расистское государство на Ближнем Востоке?
Файтер посматривал на Гартвига с некоторым удивлением.
Министр обороны всегда старался выглядеть всего лишь военным, а сейчас вон как
разговорился, в самом деле – политик, но тут легонько похлопал по столу Уильям
Бергманс, госсекретарь, привлекая внимание, сказал с неизменно обаятельной
улыбкой и мягким голосом:
– В отношении моей страны, я имею в виду Штаты, чтобы
вы не подумали чего-то еще, я предвижу, что процесс политкорректности будет
завершен, когда из печати, а затем обихода исчезнут сегодняшние термины,
которые гордо считаем политкорректными: «афроамериканец», «американец
китайского происхождения», «американец латинского происхождения»… Они
политкорректны только в сравнении с кличками прошлых лет: негр, китаеза,
мексикашка, макаронник… Так вот, сейчас подготавливается законопроект, по
которому запрещено вообще упоминать о происхождении человека, о его расе или
национальности. Ведь не говорим же «американец немецкого происхождения» или
«американец ирландского происхождения»? Из документов будут убраны любые намеки
на расу или национальность, будет поощряться смена фамилий, имен, будет создана
специальная комиссия, которая будет следить, чтобы не возникали общества по
«сохранению корней», «традиций» и прочих опасных, очень опасных, уверяю вас,
вещей!
Олмиц вздохнул:
– Ну, это мечты, мечты…
– Почему? – возразил госсекретарь. – Полагаю,
программу ликвидации всех этих дикарских понятий о нациях и народностях начнем
сразу же после… отмены Израиля. А пока нам всем шагать по лезвию бритвы!
Он виновато улыбнулся, мол, все-таки жаль, что нельзя просто
так взять да и напасть на Израиль только потому, что это единственная страна,
еще сохранившая независимость и не желающая с нею расставаться. Это раньше были
свободны в объяснениях Македонский, Цезарь или Дарий, а сейчас надо обязательно,
чтобы выглядело так, будто вынуждены, другого выхода не осталось, и вот с
прискорбием приходится…
Еще до первой встречи с президентом, когда они вспомнили
слово «эллинизиция» и его первоначальный смысл, были запущены в средства
массовой информации материалы про израильское атомное оружие, единственное
оружие, что не под контролем США, затем вроде бы спонтанно возникали дискуссии
о том, что самое засекреченное от общественности оружие – это израильское,
никто не знает, сколько его, где оно, в каком виде. А это значит, что наверняка
изготовлено множество «чемоданных» бомб. Настоящий кошмар для спецслужб всего
мира: если такие бомбы попадут в руки террористов, в пепел превратятся целые
города! Есть ли шанс, что террористы или диверсанты сумеют провезти в Штаты и
разместить в крупном городе? Увы, есть.
С этой подготовкой общественного мнения нужно было пройти по
лезвию бритвы: и внушить достаточно осязаемую тревогу обществу, чтобы при
вторжении войск в Израиль не было особого возмущения, и в то же время не
всполошить сам Израиль. Конечно, определенные службы насторожатся, но нужно не
дать им возможности нажать на премьера и правительство своей страны с целью
принятия конкретных защитных мер.
Олмиц взглянул на часы, перевел вопросительный взгляд на
президента. Тот кивнул, тотчас же зажегся экран, в окружении журналистов
госсекретарь Бергманс, с бисеринками пота на лице, говорил:
– …у нас состоялись очень тяжелые переговоры с
израильтянами по этой проблеме… Сейчас Израиль осознает всю серьезность происходящего.
Поставки высокоточного израильского оружия недопустимы кому бы то ни было…
Олмиц заметил:
– Посмотрите на лица. Все журналисты уверены, что
Израиль и на этот раз выйдет сухим из воды. Помните, израильский министр сделал
многозначительную оговорку: «…если действительно сделали то, что неприемлемо
для американцев», а наш цицерон сказал лишь, что «Израиль осознает…». На
дипломатическом языке значит, что каждый остался при своем мнении.
– Хорошо, – сказал Гартвиг. – Он и должен
сделать вид, что евреи снова нас имеют во все отверстия. Тем больше будет
возмущения, криков, требований разобраться с хитрыми евреями.
Бергманс с кривой улыбкой выслушивал отзывы о своем
интервью, а Олмиц повернулся к Герцу.
– Сегодня в израильской прессе промелькнуло очень
любопытное сообщение. Главный раввин ЦАХАЛа, израильской армии, Шломо Горен,
заявил, что военнослужащие неевреи, погибшие за свободу и безопасность Израиля,
считаются прошедшими гиюр. Это вызвало бурю возмущения ортодоксальных евреев, а
раввин Кирьят-Арбы Дову Лиор сразу же заявил, что такого не может быть ни в
коем случае. Даже героически погибшие за свободу Израиля не могут быть
похоронены на одном кладбище с людьми высшей расы, какой является избранный
народ чистокровных евреев.
Герц проговорил озадаченно:
– В самом деле?
– Представьте себе. Ситуация неоднозначная, как видите.
Надо ее раздуть как следует. Все-таки колбасной алии куда больше, чем
ортодоксов, это они кладут свои жизни на алтарь отечества… которое отказывает
хоронить их рядом с людьми, а только рядом с собаками.
– Ну уж и с собаками…
– Да ладно вам, перехлест совсем небольшой, кто
заметит? А вот то, что погибших за Израиль отказываются хоронить с
чистокровными евреями на одном кладбище, – это факт.
– Я сегодня же распоряжусь, – пообещал Герц. –
Будут запросы, возникнет дискуссия. Шум поднимется сам, нам не придется даже
подливать бензинчику.
Их взгляды встретились, в этом кабинете понимают, что шум
можно поднять и в Израиле, и по всему миру, где живут евреи. Проблема в том,
что в девяностые годы в Израиль хлынула масса евреев из России, которую чуть
позже назвали «колбасной алией». Как раньше ездили за колбасой в Москву, так
потом все ринулись в Израиль, где будет у любого возможность покупать колбасу
ежедневно. Все бы нормально, ничего стыдного нет в том, чтобы поехать за
колбасой, но вся проблема в том, что эта колбаса… свиная.
Большинство из приехавших не знает и не желает знать ни о
каких запретах на еду, они преспокойно работают в субботу, не соблюдают
еврейские праздники, даже Новый год отмечают первого января, а не в канун рош
ха-шана. Однако они грудью защищают Израиль как от арабов, так и от всяческих
нападок со стороны «прогрессивного человечества». Таких «нечистых» евреев в
Израиле большинство, и вот это большинство тоже объявлено неполноценными. То
есть они лучше, чем остальные: немцы, французы, арабы, славяне, американцы,
поляки – что совсем уж свиньи, но эти евреи хуже чистопородных.
