Вошла Джоан, милая секретарша, тихая и застенчивая,
настоящая крестьянская девушка из глубинки, лишь самый узкий круг имеет доступ
к ее послужному списку и знает укрытое от посторонних глаз звание этой
скромницы.
– О, – сказала она одобрительно, – у вас
монитор стал пошире. А сам комп мощнее… Даже мышь оптическая… С прицелом?
– Привет, Джоан, – сказал он, – можно мне
чашечку кофе?
Она пожала плечами:
– У врача спрашивайте.
Он не понял, переспросил:
– У врача?
– Откуда я знаю, – ответила она обиженно, –
можно вам кофе или нет?
Но не выдержала, засмеялась:
– Шеф, хоть кофе и реабилитировали, но… вдруг завтра
снова скажут, что это яд? А вы, как истинный гражданин нашей великой державы,
колеблетесь вместе с модой на здоровый образ жизни?
Он отмахнулся:
– Я эти вопросы оставляю специалистам. Как говорят, так
и поступаю. А о здоровье сейчас принято заботиться.
Она улыбнулась, он видел, что от ее прищуренного взгляда не
укрылась ни его слегка помятая рубашка, ни волосы, пора подстричься, ни
чересчур быстро отрастающая щетина на подбородке.
– Вы такой обходительный мужчина, – заметила
она, – а все еще один. Говорят, вы даже кофе приносили жене каждое утро
прямо в постель?
– Верно, – согласился он. – Ей оставалось
только смолоть.
Она засмеялась, вышла, через пару минут вернулась с большой
чашкой дымящегося кофе.
– Смотрите, шеф, – предостерегла с неизменной
улыбкой деревенской простушки, – вдруг да вредный? Может быть, лучше
перейти на энерджайзеры? Все ими пользуются!
– Мне кофе навредить не успеет, – ответил он.
– Шеф, – сказала она обиженно, – вы совсем не
старый! А то и мне придется вспомнить, сколько мне на самом деле!
– Ты еще ребенок, – ответил он тепло.
Когда она удалялась, он невольно проводил взглядом ее
подтянутый округлый зад на длинных ногах. Настоящий мужчина, вспомнилась
расхожая мудрость, тот, кто встает утром, пьет чашку кофе и… идет домой. А он
совсем еще не старый, но вдруг потерял вкус к этому делу. Способности не
потерял, но желание исчезло. Друзья и коллеги по такому поводу уже осаждали бы
психоаналитиков, он же помалкивал, а с той поры, как оба сына женились и
съехали, вообще жил уединенно.
Друзья пару раз затаскивали его на домашние вечеринки, где
ухитрялись оставлять с хорошенькими женщинами. Он привычно занимался с ними
сексом, дело знакомое, это как езда на велосипеде: если научился в детстве, то
и через сорок лет сядешь и поедешь. Так и у него получалось без сбоев,
классически правильно, но только без желания взять номер телефона и повторить
все снова через денек-другой.
Старею, мелькнула мысль. Психологическая старость приходит
раньше физической. Тело еще способно к альпинизму, но сам считаешь дуростью
подниматься по лестнице на третий этаж, когда лифт рядом.
Прихлебывая мелкими глотками горячий кофе, вспомнил анекдот,
рассказанный недавно в отделе. Мол, в кафе англичанин, француз, русский, чукча
и еврей. Всем подали кофе с мухой. Англичанин выплеснул всё. Француз выбросил
муху и выпил кофе. Русский выпил кофе с мухой. Чукча съел только муху, потому
что не знал, что такое кофе. Еврей выпил два кофе, так как променял свою муху
на чукчин кофе. Все хохотали, снова посмеивались и одновременно признавали
хитроумность и небрезгливость еврея, как уже давно признали и закрепили в
шуточках педантизм немцев, бабничество французов, болтливость итальянцев,
пьянство русских или тупость американцев.
Вообще-то признали бы и простили евреям даже хитроумность,
если бы это не было записано у них в их доктрине. Мол, мы – самые умные. Потому
что у нас особая кровь, мы – высшая раса, а вы все – говно. Вот это, похоже,
современный человек прощать готов все меньше и меньше.
Памятуя, что капля никотина убивает лошадь, а чашка кофе –
клавиатуру, он держал ее осторожно и, вытянув шею, заглядывал в экран, где
слишком быстро бегут слишком мелкие цифры, а менять разрешение не хотел,
предпочитая охватывать всю картинку разом.
От крепкого горячего напитка в голове прояснилось, никакие
энергетики так не очищают мозг и не настраивают на работу, как старый добрый
кофе, тщательно отобранный у негров, как говорят в рекламе.
Грубо говоря, сперва много веков в жизни людей стояла только
одна задача: выжить, обеспечить себя едой и всем необходимым. Но вот совсем
недавно – обеспечили. Наконец-то наелись. Да так, что начали лопаться от жира.
Встала во весь рост другая, совсем неожиданная и смешная задача: что бы съесть
такое, чтобы похудеть?
Но вот, наконец, и с этой задачей почти справились с помощью
появившихся чудо-пилюль и фитнес-залов. И тогда, удовлетворив наконец-то самые
насущные потребности организма, человек огляделся по сторонам, погладил сытое
брюхо, и восхотелось еще и культурки тяпнуть. Можно бы, конечно, и раньше, но
это немногие могут, голодая, заниматься культуркой, а нормальный средний человек
на то и нормальный средний квирит. И вот теперь он, средний человек, оглянулся
и увидел одно неприятное пятнышко, портящее всю картину.
Оказывается, он вот такой замечательный и уникальный – все
равно говно, животное, если взглянуть на него с точки зрения еврея. Те – высшая
раса, богоизбранный народ, а все остальные – простой говорящий скот, с которым
нужно обращаться, как с опасным животным: вежливо, с улыбкой, не дразнить
попусту, когда нужно – доить, а когда и вести под нож. Все имущество скота можно
отбирать без всяких зазрений совести, этого же не у человека, то есть еврея, у
тех нельзя, нехорошо, а у гоя – можно.
Генри Форд сказал однажды: «Евреи не нация. Евреи –
организация». Увы, если это было так, все народы с этим охотно смирились бы.
Никто не ропщет, что у штангиста лучше мускулы, у шахматиста – извилины, а у
летчика – реакция. Тренируйся, и будешь таким же. Никому не заказан путь в
нобелевские лауреаты по науке или культуре, это известно, и всяк знает, что у
него есть шанс.
Однако же, оказывается, есть народ, который считает себя
лучше других всего лишь по факту крови, расы! И это открыто пишет в своей
программе или доктрине, как там! Да за такое фашистскую Германию вбили в землю
по ноздри, а потом размазали катком. Так чего терпим от евреев такое открытое
надругательство?.. И поехало, у сытых и в целом довольных жизнью людей
появилась возможность заниматься и этим, раньше третьестепенным, вопросом,
который при сытой жизни вышел на первое место и стал жизненно важным.
И закипела кровь в жилах. У кого это выражается в скрытом
недовольстве еврейским засильем, у кого в осторожном сопротивлении, а молодежь
сразу хватается за бейсбольные биты, поджигает синагоги, рисует на стенах
еврейских домов свастику… Не потому, что считает фашизм чем-то хорошим, а чтобы
досадить евреям, напомнить, что и на них находится плеть… хоть иногда.
