Прозвенел колокольчик, на экране замигал зеленый конвертик:
в файл писем и важных сообщений валилась новая порция циркуляров, он
поморщился, все свои писульки считают важными, переключил экран на заголовки
новостей, быстро пробежался по гиперссылкам.
Вот резкий протест правительства Израиля на заявление
Би-би-си, что Израиль якобы обладает арсеналом не только ядерного,
биологического и химического оружия, но и проводит спешные исследования по
созданию генетического оружия, способного поражать определенные расы и даже
нации. Можно, как уверяют эксперты, создать генетическое оружие, что будет
поражать только рыжих и щадить блондинов и брюнетов, можно истребить китайцев
или сделать их стерильными.
Особый протест вызвало цитирование Торы, где
пророчествуется, что все народы вымрут, а останется один Израиль, всемирный
Израиль, и тогда лишь люди придут к Богу. В прессе тут же начались спекуляции
на тему, что в самом деле возможно создать генетическое оружие, что уничтожит
на Земле все население, кроме евреев, и тем самым мечта ортодоксальных иудеев
осуществится.
Кое-где по этому поводу прокатились погромы. Отметились в
основном подростки, однако воспользовались ситуацией арабские террористы и
нанесли несколько чувствительных ударов. Взорваны синагоги вместе с молящимися,
убиты восемь из наиболее видных банкиров, с великим трудом удалось
предотвратить новый взрыв Всемирного центра торговли, который, как известно,
снова оккупировали евреи.
Израильская печать обвинила правительства сразу нескольких
государств в том, что террористические акты не расследуются с той
тщательностью, как обычно в этих странах. Создается впечатление, дескать, что
власти не торопятся вылавливать преступников, убивших множество евреев, а это
говорит об антисемитизме самих европейских государств.
В свою очередь, главы европейских государств начали отвечать
непривычно резкими нотами. Обстановка в мире весьма накалилась, накалилась… Но,
конечно, затихнет само собой, хотя и после наверняка будут сообщения, что
израильская армия в ходе большой операции против палестинцев применила
неизвестный газ, который по воздействию отличается по всем параметрам от
известных ранее. Так положено спускать опасные новости, не обрубая сразу.
А вот сразу в двух газетах вспыхнули жаркие дискуссии, может
ли этот неизвестный газ, примененный израильской армией, быть пробой
генетического оружия. При этом почти никто не поставил под сомнение его
применение, что сперва взбесило, а потом ввергло в отчаяние главу пресс-службы
Израиля Аарона Терца. Он обвинил Англию в антиизраильских настроениях, что
только вызвало смех у читающих газеты: как будто это новость, что все относятся
к израильтянам хуже, чем к любой другой нации, уже на том основании, что те,
другие, не заявляют о себе как о высших существах.
Глава 2
Конференц-зал выглядит мирным и уютным, в широкие окна
светит ласковое солнышко, по небу медленно и величаво плывут подсвеченные
золотом облака. Далеко блестит после дождика скоростное шоссе, быстрыми жуками
проскакивают крохотные автомобили. Солнце светит в окна уже на излете,
склоняясь к горизонту, отчего лучи приобрели красноватый оттенок.
Файтер невольно скользнул взглядом по юркому самолету, что
штопором ввинтился в небо, делая сложный разворот. Мелькнула мысль, что нельзя
подпускать самолеты так близко к президентскому дворцу, но тут же усмехнулся:
конференц-зал расположен на полукилометровой глубине под скальным массивом, и
все эти «окна» – всего лишь экраны из так называемой «электронной бумаги».
В прошлый раз на совещании присутствовали госсекретарь,
министр обороны, директора УНБ, ЦРУ и ФБР, а также главы выделенных в отдельные
управления разведок воздушной, армейской и морской. Был также начальник
военно-космических сил, новое управление, очень быстро набирающее мощь, и то
совещание считалось весьма представительным, а сейчас президент готовится
принять всего-навсего одного человека, что указывает на столь высокую степень
секретности, какая вообще раньше просто не применялась и не существовала.
Распущены все армии мира, подумал он, кроме американской,
естественно, что взяла на свои плечи всю тяжесть по поддержанию мира во всем
мире. Прекращено производство оружия во всех странах, кроме, конечно, США, но и
здесь его производят лишь на замену отслужившего срок. Это сразу дало
колоссальный эффект, мгновенно оздоровив экономики всех стран, освобожденных от
необходимости кормить ничего не производящую армию и содержать заводы, что
выпускают танки, на которых нельзя ни пахать, ни сеять.
Остаются только террористы, но их время истекает. Контроль
над вооружением становится тоталитарным, всеобщим. Пока что эти неандертальцы
еще мастерят самодельные бомбы, что чаще взрываются у них же в руках, в
гаражах, но скоро за всем, могущим послужить взрывчаткой, будет установлено
полное наблюдение на всех этапах. Это значит, что о каждом потенциальном
террористе будет известно с момента, как он купит килограмм химического
удобрения для своего огорода, могущего после очистки стать взрывчаткой.
И только одно место на земном шаре остается закрытым для
контроля. Никто не знает, что творится за дверями его научно-исследовательских
институтов, никто не знает, сколько у них ядерного оружия, какие там средства
доставки, какое еще высокотехнологическое оружие начинает производиться в его
военно-промышленном комплексе.
Тихонько звякнуло, автоматические двери распахнулись. Из
лифта вышел молодцеватый подтянутый Гартвиг.
На Файтера пахнуло силой и уверенностью кадрового военного.
Высокий, с короткой стрижкой ежиком, уже весь в серебре, короткие жесткие усы
тоже целиком серебряные, лицо темное от солнца, в тех морщинах, которые не
выглядят признаками старости, а именно подчеркивают значительность, мудрость,
глубину размышлений.
Файтер знал, что Гартвиг очень немолод, ему почти в деды
годится, во всяком случае, в отцы – наверняка, однако и седина, и морщины, и
старомодный крой костюма всего лишь оттеняют его мощь. Он даже сидит на
совещаниях всегда прямо, никакой расслабленности ни в крепко сбитой фигуре, ни
в лице. Глаза всегда смотрят прямо, остро, на лету считывают движения лицевых
мускулов, и он почти всегда заранее знает, что ему скажут.
Файтер сделал шаг навстречу, рукопожатие дружеское и очень
искреннее, работают вместе давно и доверяют один другому.
– Господин президент…
– Привет, Джордж. Садись поближе. Кофе не предлагаю,
сам варить не большой любитель, а этим современным автоматам не слишком
доверяю. Больно они сложные…
Гартвиг вежливо улыбнулся, сел на указанное место, привычная
церемония: президент приглашает сесть и даже указывает куда, а он благодарит и
садится именно в это кресло.
– Господин президент, – начал Гартвиг, –
положение очень серьезное, но сегодня я получил еще более угрожающие сведения.
– Террористы?
– Возможно, – ответил Гартвиг, – но не арабы.
