А если учесть, мелькнуло в голове у Файтера, что эти бойцы
благодаря приборам видят и слышат все, что делается вокруг, у каждого десятки
советчиков, наблюдающих через спутники за обстановкой, их обо всем заранее
предостерегут и все подскажут, вовремя вышлют подкрепление, то эти части должны
выполнить поставленную задачу быстро и без малейших потерь.
И непонятно, почему так сухо во рту, а в груди вдруг
появилось то, что именуют грудной жабой. И душит, проклятая, по ночам так, что
приходится пилюли глотать горстями.
После короткого обеда Юмекс снова начал показывать снимки,
сопровождая объяснениями:
– Основная составляющая израильских сухопутных сил,
конечно же, бронетанковые войска. Они первыми идут в атаку и нередко решают
исход боя. Потому танковые войска в Израиле едва ли не самое лучшее, что вообще
в нем есть… даже наши генералы отзываются о них с долей зависти. К тому же они
не просто хорошо обучены, наши тоже показывают прекрасные результаты на
тренажерах, но вот в Ираке половина всех погибших – именно от рук своих же
товарищей, когда танкисты открывали огонь по своим войскам, а летчики почему-то
наносили прицельный ракетно-бомбовый удар по танковым колоннам англичан.
Файтер слушал, поглядывал на других, подумал раздраженно,
что головная боль всех стратегов операции «Эллинизация» – именно бронетанковые,
потому что не стоят в казармах, да еще подземных, как было в случае с пленением
иранской армии, а разбросаны крохотными тактическими группами по всему
периметру Газы, на границах с Иорданией, Сирией, Египтом и, конечно же, то и
дело вводятся на западный берег Иордана, даже на территорию Палестинской
автономии, подавляя тот или иной мятеж. К тому же из-за особенностей
полуфронтовой жизни всего Израиля они всегда в полной боевой готовности и
всегда готовы ответить выстрелом из танкового орудия в ответ на подозрительное
движение.
Доставят трудностей даже пехотные войска, что в условиях
Израиля почти полностью трансформировались в десантные подразделения.
Особую сложность представляют военно-воздушные силы. Опять
же в силу специфики жизни Израиля самолеты израильских ВВС постоянно готовы
нанести ракетно-ядерный удар. Им даже не требуется сообщения о начале войны,
ибо война против Израиля идет всегда: арабские страны высматривают лазейки и
ждут удобного момента, а сверх того, Израиль считает весь мир виновным в том,
что кто-то где-то прищемил израильтянам хотя бы пальчик.
Гартвиг вообще прямо заявил, что самолеты придется сбивать с
первой же секунды операции: неизвестно, что за оружие у них на борту, слишком
много жутких слухов, что ряд самолетов имеет ядерные бомбы. Конечно, это
произведет нехороший эффект, но зато, как он сказал, можно сразу же объявить о
заранее подготовленных льготах для израильтян: отмена службы в армии, повышение
всех стипендий, пенсий – это все за счет расформирования огромной израильской
армии, которую теперь нет необходимости содержать, а это всегда лежало тяжким
бременем на бюджете…
Файтер заметил, как военный министр морщится все больше,
наклонился к нему и спросил тихонько:
– Видите какие-то проколы?
– Нет, – ответил Гартвиг шепотом. – Все
безукоризненно.
– Тогда что не нравится?
– Все правильно, – ответил Гартвиг, но вздохнул, –
все правильно… даже слишком.
Файтер переспросил:
– Это как?
К их разговору начали прислушиваться, даже Юмекс почтительно
прервал объяснения, а Гартвиг сказал с некоторой досадой в голосе:
– Когда-то я утверждал один сценарий… В момент начала войны
и ее продолжения летают пассажирские самолеты, сухогрузы и танкеры таскают свои
сокровища, корреспонденты и туристы ездят на курорты, но одновременно
высаживаются десантные группы, захватывают штабы и пункты ПВО, арестовывают
правительства и меняют власть, а гражданские лица узнают о переменах только
утром после спокойного крепкого сна. Я тогда очень внимательно просматривал
сценарий на предмет дыр и… не отыскал! Наша армия настолько оснащена, что
способна скрытно забрасывать любые группы коммандос в любую точку планеты, даже
самую охраняемую.
Ваучер поддержал горячо:
– Я полагаю, что военный министр прав. Это раньше для
разгрома противника требовались огромные армии, а сейчас достаточно двух-трех
сотен диверсантов. Наш спецназ в состоянии выполнить подобные задачи!
Файтер кивнул, но сказал спокойно:
– Однако в этом случае все же будет бой. Погибнет
какое-то количество наших десантников. И хотя мы снабдим их доспехами из
титановой брони, экзоскелетами и ранцевыми двигателями, но все же какие-то
потери неизбежны. Ответьте, готовы ли вы объяснить семьям погибших, что могли
бы провести операцию, не потеряв ни единого человека?.. Впрочем, отвечать
придется не вам, а мне, президенту.
Ваучер поерзал, сказал раздраженно:
– Как будто при взрыве электромагнитной бомбы не будет
погибших!
– Среди американцев – нет, – отрезал
Гартвиг. – Не будет. А что какие-то евреи… прошу прощения, израильтяне
утонут в дерьме, когда из канализации потечет на улицы, то как-то не слишком
горько. Понимаете, из дерьма вылезти можно, можно отмыться, а на людей
электромагнитные волны не действуют. А вот кто будет убит, тот убит!
Еще полчаса Юмекс подробно объяснял детали предстоящей
операции, всячески напирая на то, что Израилю ну никак не устоять, и все
понимали, что это рассчитано в первую очередь на то, что Израиль отслеживает
приближение военно-морских сил к его берегам, начинает понимать, что дело очень
серьезно и надо идти на уступки.
Когда совещание закончилось и министры выходили из кабинета,
Файтер остановил Юмекса:
– Можно вас на минутку?..
Тот ответил с готовностью:
– Всегда в вашем распоряжении, господин президент!
Файтер махнул рукам остановившимся Гартингу и Олмицу:
– Идите-идите, я в самом деле на минутку. Так, один
вопрос, не относящийся к военному делу…
Военный министр и директор ЦРУ вышли последними, Файтер
закрыл за ними дверь и спросил негромко:
– При всей щекотливости вопроса я все же должен
спросить… вам непросто было планировать такую широкомасштабную операцию против…
соотечественников?
Юмекс выпрямился, на лице ни тени колебаний, взгляд ясен, а
ответил чистым голосом, в котором Файтер не уловил и тени колебаний или
сомнений:
– Господин президент, позвольте напомнить вам один
момент, который обычно ускользает от внимания тех, кто не старается копнуть
глубже…
– Слушаю вас. – Файтер насторожился.
– Конфликты, – сказал Юмекс почтительно, – в
процессе эллинизации происходили не между эллинами и евреями. Вовсе нет! Как
раз между эллинизированными иудеями и ортодоксальными. Эллинизированные
стыдились своих соотечественников, те выглядели, скажем прямо, жалко на фоне
просвещенных греков, потому эллинизированные старались поскорее приобщить своих
соотечественников к высокой культуре. И, понятное дело, часто перегибали палку.
