Сердце Стивена билось все чаще. На миг показалось диким
бросить все и снова окунуться в жестокий мир прямых акций, когда говорят мало,
а стреляют много. Но грудь сама приподнялась, захватывая больше воздуха, он
услышал, как кто-то из него ответил очень знакомым голосом:
– Не хотелось бы, чтобы последняя в мире крупная…
операция прошла без меня.
– Еще не операция, – быстро возразил Дуглас.
Стивен заметил, что и он сделал крохотную заминку перед словом «операция», оба
понимают, что более правильное слово – «война». – Просто ты мог бы слетать
туда туристом… Или паломником…
– Я не еврей, – возразил Стивен.
– Иерусалим, – напомнил Дуглас, – место
рождения двух мировых религий: ислама и христианства. Еще там сотни разных
церквей разновидностей христианства: католиков, православных, коптов… и еще
каких-то – не упомню. Я тоже не еврей, чтобы всю эту хрень запоминать.
Джон слушал с улыбкой.
– Я не еврей, – заметил он, – но кое-что
помню. Правда, странно? Значит, дорогой Стивен, тряхнем стариной напоследок?..
И хотя на этот раз все обойдется без выстрелов, в этом мы абсолютно уверены,
все же приятно будет поучаствовать в последней в истории человечества… войне,
не будем скрывать!
Стивен насторожился:
– Без выстрелов? Каким образом? Израильская армия очень
сильна, а образ трусливого еврея хорош только для анекдотов.
Дуглас и Джон переглянулись снова, Джон сказал загадочно:
– Высоколобые намекают на некое супероружие, что решит
все проблемы, не прищемив никому и пальчика. Хотя, по некоторым осторожным
предположениям, впервые со времен Второй мировой будет задействована вся мощь
нашей армии.
Стивен сказал невольно:
– Ого! Мы что, отражаем вторжение инопланетян?
– Некоторые предлагают… в своем круге, естественно, в
порядке дискуссий среди военных, что целесообразно бросить на Израиль всю мощь
нашей армии и, так сказать, задавить своим присутствием. Идея нелепая, но
что-то в ней есть.
Дуглас хлопнул Стивена по плечу:
– Значит, тебя можно поздравить с прекрасной поездкой в
это самое прекрасное в мире место… если не считать наши Штаты, понятно. Зайди
завтра ко мне, поговорим о деталях.
– Так быстро? – спросил Стивен. – Мне
кажется, эта машина будет раскручиваться еще долго.
– Я тоже так думал, – ответил Дуглас.
Джон поставил на стол стакан с остатками сока, поднялся.
Улыбка покинула его добродушное лицо, Стивен увидел снова жестокого викинга,
готового к бою.
– События разворачиваются быстрее, чем
ожидалось, – сказал он. – Потому нам надо быть готовыми к тому
моменту, когда политики завопят истошно, требуя немедленных результатов.
Глава 3
Гургис Декург, а совсем еще недавно Исхак Шолом, сидел в
тени роскошной оливы, наслаждаясь покоем и близостью теплого спокойного вечера.
Недавно построенное здание гимназии сверкает белоснежным мрамором, высокие
колонны украшены барельефами, а у входа горит в лучах заходящего солнца
прекрасно выполненная фигура Аполлона. Благородный мрамор хорошо передает
мускулатуру развитого тела, пропорциональное сложение, спокойный и уверенный
взгляд солнечного бога.
Он подумал с тайным удовлетворением, что иудейские юноши,
что с такой жадностью обучаются в гимназии, мало уступают в размерах мышц
эллинскому богу, а такие атлеты, как Пармений и Леонид да еще Лисипп – они уже
и сами не вспоминают свои иудейские имена, – явно превосходят. Потому они
первыми среди иудейской молодежи стали состязаться обнаженными, приняв точку
зрения греков, что человеческое тело – прекрасно, а не греховно.
Греки принесли на землю Израиля не только высокую культуру
философии, поэзии и невиданную здесь геометрию, но резко повысили эффективность
местного земледелия. Местные иудеи быстро приноровились к эллинской технике,
урожаи выросли вдвое-втрое, и потому даже простые крестьяне стали брать себе
эллинские имена, как уже сделали их соотечественники в городах.
Правда, местные жрецы пытаются бороться против эллинизации,
но Птоломей Филадельф, правитель всемогущего и необъятного государства, которое
включает в себя и такой крохотный клочок земли, как Израиль, как ни странно,
встал на сторону местного населения, защитил их верования, велел наказывать
тех, кто посмеет навязывать эллинские обычаи. Удивительное дело, можно ли
желать лучшего правителя для страны?
Местные жрецы, конечно, недовольны, для них даже лучше, если
бы греческие власти их угнетали, тогда к ним выросло бы сочувствие, а так никто
и пальцем не шевельнет, чтобы защитить родную веру.
– Равные условия, – сказал он себе вслух. –
При равных условиях…
Из-за спины веселый голос закончил:
– …побеждает сильнейший!
Исхак оглянулся, к нему подходил Неарх. Этот одним из первых
полностью отказался от иудейского имени, все его знают только под эллинским.
Неарх, чисто выбрит, только что из бассейна, капельки воды блестят на ресницах,
подошел и легко опустился рядом на прогретые камни. Белую ткань он обернул
только вокруг чресл, оставив торс открытым.
– Как здоровье? – поинтересовался он.
– Спасибо, хорошо, – ответил Гургис.
Он ухмыльнулся, это тоже пришло от эллинов: интересоваться
здоровьем собеседника, что было немыслимо при всеобщем контроле раввинов над
жизнью иудеев. В здоровом теле – здоровый дух! Эллины это повторяют часто и
постоянно занимаются физическими упражнениями. У них даже престарелые патриархи
телами выглядят как юноши, ну пусть не совсем юноши, но полные силы мужи, в то
время как иудей, сгорбленный не столько от непосильной работы, это привычно, а
от бремени, которое несет на себе как сын избранного народа, даже в молодости
начинает выглядеть старцем.
С высоты этого пологого холма, где решено было построить
гимназию, хорошо видна вся Генисаретская долина, о которой говорят, что природа
напрягла все силы, чтобы слить сюда все богатство и все борющиеся между собой
виды. Да вообще вся Галилея – край обильных земель, богатых пастбищ и тенистых
рощ, там нет клочка земли, непригодного к земледелию, урожаи всегда обильны, а
деревья плодоносят одинаково хорошо, как садовые, так и дикие.
Дожди идут не часто, но и не редко, а ровно столько, чтобы
напоить землю, а та в ответ дает богатейшие урожаи. На тучных травах пасется
скот, который по мощи и здоровью превосходит любой скот других земель. Здесь
издавна возделывали хлебные злаки, маслины и виноград, но продовольствия не
хватало, пшеницу обычно завозили из других стран, но с приходом греков все
изменилось. Впервые маслины и виноград начали вывозить в другие земли,
продавали в Тире и Сидоне, увозили вообще за море.
Хлебные злаки при всей необходимости все-таки не дают того
дохода, как маслины или виноград, что растут в Галилее, Заиорданье и в самой
Иудее даже в самых сухих местах. Оливковое масло вывозят даже в Грецию, где,
казалось бы, своего вдоволь, однако самое ценное и благоуханное масло считалось
«регева», его производят только в Заиорданье.
