– Блеф… – прошептал он.
Юмекс почти выхватил распечатку из его пальцев, пробежал
глазами, вздрогнул.
– Вряд ли…
– Но это… невероятно!
Они обернулись к Файтеру. Тот сказал медленно:
– Они понимают, что мы не поверим. Потому жертвуют
одной, чтобы у них были веские доказательства. Значит… как они сказали, назвать
штат?
Юмекс зябко передернул плечами:
– Не могу поверить… Почти в каждом штате по бомбе?
Гартвиг проговорил непослушными губами:
– И не по одной. Все крупные города, как они сказали,
уже с бомбами.
– Невероятно, – повторил Юмекс. – Господин
президент, что будем делать?
Файтер поймал взглядом оживленно беседующего на том конце
зала Олмица, требовательно махнул ему рукой. Олмиц торопливо извинился, он
разговаривал с генералами военно-космических сил, почти бегом пустился к
Файтеру.
– Что-то случилось? – спросил он. – У вас у
всех такие лица!
Файтер молча протянул ему листок. Олмиц пробежал глазами,
все видели, как резко изменилось его лицо. С минуту молчал, затем не своим
голосом поинтересовался:
– Полагаете, информация верная?
Файтер сказал резко:
– Нам сразу, предвидя наше недоверие, предложили
доказательства!
Олмиц после паузы произнес чужим голосом:
– Вот что значит пятая колонна. Ни одной разведке мира не
удалось бы протащить в наши города атомные бомбы. Даже ГРУ, на что уж там
виртуозы и сорвиголовы, но и они… А у этих сеть в нашей стране…
Файтер сказал еще резче:
– Это мы знаем. Сейчас нужны не общие слова. Нам
предложили назвать город…
– Вашингтон, – сказал кто-то быстро.
– Нью-Йорк, – сказал второй голос.
Файтер поморщился.
– Если даже у них одна-единственная бомба, –
сказал он, – которую они протащили через наши границы, то явно она в
Вашингтоне или Нью-Йорке. Так что, отыскав эту бомбу, мы еще не получим
доказательства, что таких бомб по стране много. Возможно, это блеф с
единственной бомбой. Чтобы его исключить, нужно назвать город, каких много…
Обычный, средний.
Гартвиг, не глядя на раздавленного Олмица, вывел на экран
карту Соединенных Штатов. Еще одно движение пальцев, все города с населением
больше полумиллиона, замигали красными огоньками.
– Господи, – прошептал Юмекс, – сколько их…
– Не может быть, – произнес Олмиц дрогнувшим
голосом, – чтобы во всех…
– Это не обязательно, – сказал Файтер. – Некоторые
города достаточно близко один к другому, чтобы радиоактивное облако тут же
сожрало все живое и у соседа… Дай-ка города с населением свыше миллиона…
Та-а-ак, а сейчас давайте выберем…
– Лос-Анджелес, – предложил Гартвиг.
– Детройт, – сказал Юмекс.
Послышались голоса из-за спины:
– Чикаго…
– Питсбург…
– Сиетл…
– Кливленд…
– В Кливленде самый лучший музей по истории США, –
сказал госсекретарь.
– Ну и что? – спросил Гартвиг.
– Вряд ли они станут… – Бергманс запнулся, махнул
рукой. – Да все верно, кому нужны наши ценности!
Файтер осмотрел карту, сказал негромко:
– Хьюстон. Пусть укажут, где у них бомба в Хьюстоне.
Кстати, как удалось связаться? Я велел заблокировать все средства связи.
Олмиц сказал быстро:
– Один из наших офицеров вступил с МОССАДом в контакт.
Помимо того, что он добавил и от себя дезы… нечаянно, правда, он поддерживает
параллельный контакт… неофициально. Очень удобно как для нас, так и для
МОССАДа.
– Хорошо, – сказал Файтер. Он ощутил, как при этой
страшной новости мозг начал работать четко и быстро, ушла слабость, исчезли
головные боли. – Передайте, что мы им не верим. Через наши границы атомный
заряд провести невозможно! Однако даем им шанс доказать свою правоту, если они
укажут, где спрятана бомба в Хьюстоне.
Олмиц отошел в сторону, быстро бросил несколько слов в
мобильник, огромный из-за встроенных модулей индивидуальной криптозащиты.
Файтер смотрел, как он тяжело опустился на стол, и положил
голову на кулаки.
– Грехем, – сказал он резко, – перестаньте!
Никому не нужно, чтобы вы пустили себе пулю в голову. Когда все это закончится…
забудем, потому что противник… такого противника еще не было.
Гартвиг поспешил к оперативному пульту, Юмекс метнулся
следом. Файтер хмуро смотрел, как оба нажимают на все кнопки, останавливая
невиданную по масштабам операцию.
Мелькали перекошенные лица генералов, Файтер отвернулся, не
желая слушать их возражения и убеждения, что израильтяне блефуют, по лицам
видно, что будут убеждать, криво улыбнулся Герцу.
– А ведь было предчувствие… что не все пойдет гладко…
– Господин президент, – простонал Герц, – это
же и моя вина!..
– Перестаньте, – ответил Файтер,
поморщившись. – Ничья это не вина. У нас такой противник. Особый.
Специфический. В Соединенных Штатах евреев больше, чем в Израиле, вы не знали?
– Знаю, – буркнул Герц. – Потому и
поддерживал проект Бульдинга насчет концлагерей. Всех, заподозренных в
симпатиях и пособничестве, надо было интернировать перед началом военных
действий! Как перед вступлением во Вторую мировую интернировали всех японцев,
итальянцев, немцев, румын…
Файтер отмахнулся:
– Они эти бомбы начали затаскивать еще двадцать лет
назад. И ни разу не прокололись! Разве ни о чем не говорит?
– Говорит, – ответил Герц. – Будь это не
евреи, я бы сказал, что брехня. Конечно, евреи брешут больше всех, но все-таки
могут протащить через границу и авианосец посуху. Причем так, что никто не
заметит.
От группы высших военных чинов раздались яростные крики.
Один из генералов вдруг ухватился за горло, захрипел. Его подхватили под руки,
усадили, примчались врачи.
Файтер вскочил, тело требует действий, быстро прошелся
взад-вперед вдоль стены. Олмиц следил за ним налитыми кровью глазами, свой
мобильник держит возле уха, всякий раз поворачиваясь за президентом, как флюгер
на ветру.
Гартвиг то и дело спрашивал, ну что, как, ну что нового,
наконец замер, стараясь услышать, что говорят Олмицу. У того на дисплее
появились координаты, где упрятан ядерный заряд.
Когда связь оборвалась, Олмиц болезненно охнул:
– Это же в самом центре! Если это правда…
Гартвиг быстро отдавал приказы, прижимая палец к уху:
