Бой длился еще пару минут. Обе стороны неоднократно пытались подловить друг друга на моментах слабости, только синхронность первых и скорость второго сводили на нет все попытки. Реннет использовал не только клинок, а еще и кулаки, ноги, локти, и порой даже лоб. Если же ему удавалось опрокинуть одного, второй тут же обращал внимание на себя. В конечном счете, нацелившись на менее маневренного и подвижного Призрака, юноша ударом ноги впечатал его в разрытую сапогами землю, резко развернулся и, поднырнув под меч Катарины, отбросил ее нечеловечески быстрым толчком раскрытой ладони. Затем, прыгнув в сторону и одновременно перекувырнувшись через голову, он приземлился на одно колено. По инерции скорости Реннет проехал еще метр, обдирая колено, пока не воткнул в землю меч и не остановился.
Темное покрывало, окутывающее его с головы до ног, рассеялось на глазах, открыв всем вымученное усталое лицо, с которого градом лил пот.
С трудом разжав клинок, треснувший у самой рукояти, он поднялся и, буквально задыхаясь, с улыбкой в глазах произнес:
– Думаю… хватит! Я уже не в состоянии дальше поддерживать «перемещение». Оно забирает слишком много сил. Согласны на ничью?
Никто возражать не стал…
Ночью Реннет не мог уснуть. Нет, не из-за того, что предстояло завтра. Просто Катарина расспрашивала его о прошлом. Как они заранее договорились, юноша приходил в ее комнату только под полночь, чтобы не попасться на глаза остальным членам отряда, занимающим первый и второй этажи. И не то чтобы ему такое положение дел сильно нравилось. Происходящее казалось магу ребячеством, хотя объяснить всем остальным их совместную ночевку ему тоже не очень хотелось.
Вот и сегодня, вместо того чтобы спать, Реннету пришлось рассказать парочку новых историй из жизни в родном Веллине, хотя, он толком не понимал, на что женщине они вообще сдались? Особого секрета из собственного прошлого юноша никогда не делал, но все же…
– Ты часто вспоминаешь о них? О своих родителях, к примеру?
– Нет, не сказал бы, – коротко ответил Реннет на ее вопрос.
– А я вот довольно часто вспоминаю Армию Ночи. Родителей никогда даже не знала. Не то чтобы среди темных было хорошо, однако именно там прошла вся моя жизнь. Можно сказать, они стали моей семьей… – тихо говорила Катарина, скорее всего уставившись в потолок.
Юноша впервые слышал от нее такого рода откровенность, и не знал, что должен сказать в ответ.
– Ну, если желаешь вернуться, то сейчас, полагаю, самое время. Потом будет уже поздно, – все, что он смог из себя выдавить. Только спустя несколько мгновений, когда наступила полная тишина, Реннет понял, что ляпнул что-то неподходящее.
И все же, с кровати донесся вопрос:
– Я тебе мешаю?
Она сказала именно «тебе», а не «вам». Ренегат не знал, как реагировать на эту немного двусмысленную фразу. Голова к ночи уже слабо соображала, но он постарался выйти из положения с наименьшим риском увязнуть еще глубже:
– Наверное… скорее, наоборот.
Снова наступило молчание. Реннет уже подумал было, что на сегодня разговор окончен, как вдруг послышалось шуршание одеял. До этого момента он лежал спиной к кровати, поэтому оглянулся через плечо, чтобы узнать причину шума – и мгновенно остолбенел…
Женщина поднялась с постели. Ее темные волосы ниспадали на мягкий ворот длинной рубашки, доходящей до середины белоснежных округлых бедер – зрелище, прекраснее которого юному магу еще не приходилось видеть. Медленно, но без намека на неуверенность, Катарина подошла к лежащему юноше. Тот мог лишь с изумлением наблюдать, как она опускается возле него. Казалось, что все происходящее – это всего лишь сон, плод его фантазии. Даже если он попытался бы вскочить, тело перестало слушаться.
– Ты ведь спасал меня не раз и последнее время, не смотря на неудобства, спишь в моей комнате, охраняя от кошмаров. Я действительно тебе не мешаю? – спросила она, своим телом нависая прямо над ним. В ее голосе отчетливо читалась настороженность. Их лица разделяло лишь два десятка сантиметров, а волосы девушки касались шеи и плеча парня.
– Нет…
Только это короткое слово и успел произнести Реннет, как она резко подалась вперед и примкнула к нему, захватив и прижавшись ртом к его губам.
Это было чересчур неожиданно. Первые секунды юноша лежал совершенно неподвижно, но затем, поддавшись странным и непонятным ощущениям, внезапно завладевшим им самим, ответил, мягко и неуверенно. Девушка сразу почувствовала это и начала плотнее прижиматься к нему собственным телом, попутно отбрасывая одеяло в сторону.
«Что происходит? Она и правда настроена настолько серьезно? И что я сам делаю?» – мелькнуло в уголке сознания юного мага, пока все остальное заполняло чувство мягкости и влажности, а также необыкновенный вкус ее губ. Запах близости женского тела и аромат волос щекотал ноздри. Обычно холодный и чистый разум перестал ему повиноваться, заполняясь чем-то другим, доселе незнакомым.
Реннет очнулся, только когда поцелуй прервался, и Катарина открыла мерцающие необъяснимым светом темно-карие глаза. Ее тело прижималось к нему, не давая даже шанса подняться или откатиться в сторону. Даже сквозь тонкую ткань он чувствовал тепло. Три верхние пуговицы ворота ее рубашки были расстегнуты, и взору представились ровные изгибы идеальной формы и размера грудей. Интуиция подсказывала юноше прекратить все, оттолкнуть и убежать. До сего момента он ни разу не сближался с девушками, поэтому естественным образом испытывал страх и неловкость. Конечно, краешком сознания, где еще оставалось здравомыслие, он понимал, что может случиться дальше, к каким последствиям может привести такая близость. Он лишь не мог представить, чем руководствовалась она, до нынешнего момента не проявлявшая каких-то теплых чувств к нему. И, не имея собственного опыта, он растерялся и начал терять контроль над ситуацией, чего никогда раньше не случалось даже при угрозе его жизни.
Жар охватил все его тело, и пришло возбуждение. Обычно он старался сопротивляться подобного рода чувствам и силой воли подавлял влечение. Даже сейчас, находясь буквально над пропастью, он пытался что-то сделать…
Катарина выглядела абсолютно уверенной, без признаков сомнений. Ее глаза по-прежнему светились необычной теплотой. Снова примкнув к его губам, она начала помогать юноше освободиться от одежды.
Да, Реннет достаточно быстро перестал сопротивляться, захваченный неудержимыми эмоциями и теплом женского тела. Его пальцы, сломанные и исцеленные несколько часов назад, обхватили ее стройную талию, чтобы прижать еще сильнее. В следующий же момент он осознал, что на Катарине нет ровным счетом ничего, кроме вышеупомянутой ночной рубашки. Возбуждение тотчас достигло наивысшей точки, заставив его гореть в нестерпимом огне – более жарком, чем пламя любого созданного им заклинания. Этот огонь уже было не потушить водой, не развеять ветром, не засыпать землей. В пылающем жаре сгорели последние клочки мыслей о неправильности происходящего, о возможности остановится, прекратить. Чувства, запрятанные глубоко в душе, вспыхнули и взорвались…
