– Что за глупости вы говорите? – нахмурился Черкунов. – Да, вы абсолютно правы, у нас имеется лаборатория… и там проводятся… исследования. Но при чем здесь живые люди?
– Я не знаю, при чем здесь живые люди, но так было написано в письме. Кстати, копию этого письма я отправила в прокуратуру. Евдокимов пишет, что вы делаете из новорожденных детей мутантов. Вернее, вы делаете их таковыми еще до рождения.
– Опять бред, – вскинулся врач. – Все как раз наоборот! Мы проводим исследования, чтобы найти причину возникновения развития мутации еще в чреве у матери. В нашем городе участились случаи рождения неполноценных детей. За последние пять лет у пятнадцати процентов новорожденных появились признаки мутации. Мои коллеги по генетике очень обеспокоены этим фактом и сейчас как раз занимаются этой проблемой. Мне с трудом удалось добиться, чтобы в клинике была создана лаборатория, пришлось искать спонсоров, чтобы дали деньги на ее оборудование. Что же касается Ильи Анатольевича, то я очень уважаю этого человека, он мой учитель, и мне жаль сообщить вам, что он болен.
– Чем болен? – насторожилась Екатерина.
– За те три года, что он ушел на пенсию, он уже несколько раз лежал в психиатрической больнице, – с сожалением покачивая головой, дал разъяснения хозяин кабинета.
Катя испуганно посмотрела на Черкунова:
– Правда? – пролепетала она.
– К сожалению, – развел доктор руками.
– Значит, это все-таки бред больного старика, – пробормотала девушка, – впрочем, я сразу об этом подумала… А можно мне взглянуть на вашу лабораторию, раз уж я здесь? – улыбнулась Катя.
– Конечно, – обрадованно сообщил врач и встал из-за стола. – Я вас сам проведу по ней и все расскажу, но прежде сделаю один звонок… – Черкунов набрал номер и проговорил в трубку: – Вера Григорьевна, у меня здесь корреспондент из Москвы, очень хочет посмотреть нашу лабораторию. Будьте добры, подготовьте барокамеру, мы будем минут через пять.
Когда доктор положил трубку, Катя у него спросила:
– Что за барокамера?
– В лаборатории все стерильно, так что, прежде чем туда попасть, нам с вами придется пройти через барокамеру.
– А, понятно. Ну что ж, я за свою практику чего только не проходила, думаю, барокамеру тоже выдержу, – пошутила девушка и потянулась за своей сумкой.
– Извините, Екатерина, забыл ваше отчество…
– Семеновна, – подсказала девушка, – как и ваше.
– Да, да, Екатерина Семеновна, извините меня, голубушка, но сумку вам придется оставить здесь. Никаких посторонних предметов с собой брать нельзя. Даже ваша одежда останется в предбаннике лаборатории, а вам выдадут специальный костюм.
– О-о, как все запущено здесь у вас, – округлила глаза девушка и лучезарно улыбнулась. Про себя она чертыхнулась, но подчинилась и повесила сумку на спинку стула. Она никак не рассчитывала расставаться со своей сумкой, потому что в ней лежал диктофон и во всю мощь своих технических данных записывал сейчас все, о чем говорилось в кабинете.
– Не волнуйтесь, с вашей сумочкой ничего не случится. И чтобы вам было совсем спокойно, я закрою кабинет на ключ, – уверил Катю в сохранности ее имущества Черкунов.
Девушка пошла за доктором в расстроенных чувствах, но вида не подала.
«Судя по уверенному тону врача, наверное, здесь и в самом деле все нормально, – подумала она. – Мало ли что взбрело в больную голову Евдокимова? И все же здесь есть одно большое „НО“. Почему Андрей сказал мне, чтобы я уезжала из города и не лезла в это дело? И зачем у меня украли письмо? Значит, все-таки не так все безоблачно, как хочет показать мне уважаемый Петр Семенович. – И девушка покосилась на твердый профиль эскулапа. – Если бы не этот факт, я бы поверила сейчас ему безоговорочно. А так?.. Ладно, посмотрим, что он мне покажет в своей лаборатории, и уж тогда будем делать выводы. Как плохо, что я ничегошеньки не понимаю в генетике!»
Пройдя все процедуры, положенные перед тем, как попасть в «святая святых» (так назвал свое детище Черкунов), Катя наконец увидела то, что хотела.
– Вот, Екатерина Семеновна, это наша лаборатория, – ведя девушку через большое помещение, заставленное всевозможными аппаратами, возле которых работали какие-то люди, говорил Черкунов.
Катя замерла возле больших стеклянных резервуаров и вытаращила глаза.
– Что это? – выдохнула она.
– А это как раз и есть те самые мутанты. Только нерожденные – это эмбрионы.
– И как же?..
– Очень просто. Слава богу, медицина имеет теперь возможность распознавать неполноценность ребенка еще до его рождения.
– И вы делаете аборт? Но я вижу, что они совсем целые. Ведь при аборте, кажется, плод разрезается? О господи, про какие ужасы я, оказывается, знаю, – потрясла Катя головой и снова покосилась на резервуары. – У вас здесь настоящая кунсткамера!
– Не совсем аборт. В большинстве случаев неполноценность выявляется на пятом или на шестом месяце беременности, к большому сожалению. Поэтому приходится вызывать искусственные роды. Повторюсь, к большому нашему сожалению. Вот мы сейчас и работаем над тем, чтобы можно было об этом узнать в самом начале развития, а заодно и выявить источник мутации.
– Я где-то читала, что в Америке или в какой-то другой стране уже давно делают такой анализ чуть ли не в первые дни зачатия и сразу узнают обо всех недостатках будущего ребенка, – заметила Катя.
– К сожалению, мы живем не в Америке, а в России, – развел Черкунов руками.
– Но я вижу здесь достаточно современное оборудование, причем далеко не российского производства, – прищурилась Екатерина.
– Одного оборудования мало, здесь нужна еще масса всяких средств, я не буду объяснять, каких, вам это будет неинтересно и утомительно, – улыбнулся доктор. – И еще требуются светлые мозги, что немаловажно.
На любой вопрос у него уже был готов ответ, и Катю это даже разозлило. Она сама не могла объяснить почему, но этот человек был ей неприятен. Какой-то он был весь обтекаемый, прилизанный… скользкий, одним словом. И даже когда он улыбался, глаза его оставались холодными и цепкими. Черкунов провел Катю в следующее помещение, и они попали в зверинец. Там было три клетки с обезьянами и несчетное количество – с собаками, крысами и мышами.
– А вот и наши помощники, – улыбнулся врач, – без них мы – никуда.
– Вы над ними проводите опыты? – спросила Катя и с сожалением посмотрела на животных.
– Ну, уж никак не на людях, как вы изволили говорить, – развел доктор руками и ехидно улыбнулся.
– Это не я говорила, это ваш учитель говорит и даже подтверждает письменно, – тут же парировала девушка и с вызовом посмотрела на Черкунова.
Она увидела странный всплеск в глазах у мужчины, отчего по ее спине побежали меленькие мурашки. Чтобы как-то выкрутиться из неприятной ситуации, Катя улыбнулась самой очаровательной улыбкой, на которую была способна, и проговорила:
