– Я просто подумала, что если бы дед Анисим попал в нашу современную квартиру, то сильно бы удивился. Если ты, мама, до сих пор не умеешь с телефона эсэмэски отправлять, то он бы точно обалдел: столько техники в доме!
– Ой, а ты бы в его избе не растерялась? – хмыкнула тётушка.
Да уж, попав в прошлые времена, мы бы тоже растерялись от обилия правил: не на ту лавку сел – жди неприятности, а то и смерти; не в ту сторону головой лёг – болезнь навалится. Горшок из печи вынуть, не расплескав, – умение нужно; печь растопить – сноровка. Пропасть между дедами и внуками за последние сто лет выросла. И вроде времени-то всего один век, а пропасть – как между цивилизациями.
Тихон сбросил скорость, мы выехали на мостик через Пышму.
– А знаете, – начинает тётушка, – в русской избе тоже был самый настоящий мост – так назывался пол в сенях. Мостом называли сени, или настил, помост, который отделял переднюю избу от задней. Передняя изба (жилая) – та часть, в которой стоит печь. Задняя (холодная, летняя) – комната, которая не отапливалась. Мост находился не на земле (иначе какой же это мост?), под ним ещё оставалось место для животных. В северной части России дома строили на подклетях (в них жили домашние животные), так что строения получались двухэтажными.
В Ярославской и Костромской губерниях мостом называли скамью для вёдер с водой, которая располагалась в сенях, у входа в избу.
Вышла кисонька на мост,
Четыре лапы, пятый хвост…
Думаете, кошка пошла прогуляться через речку? Как бы не так. Этому зверьку, заменившему ужа
[3], самое место дома на мосту.
Мы, честно сказать, ничего не думали. Пока тётушка рассказывает, лучше слушать, ведь за каждым поворотом её рассказа может ждать сюрприз.
– Так вот, – продолжала она, – этот мост – очень необычное в доме место. На мосту, в сенях, у дверей, помещали небольшой образок, иконку. «Есть ли у тебя на мостах на калиновых Спас, Богородица?» – этот вопрос на современный русский язык можно перевести так: «Крещёный ли ты?»
Дочка, причитая по только что умершей матери, приглашает на мост ранее умершего отца:
…Выходи, родимый батюшко,
На мосты да на калиновы,
Ты стречай да дорогу гостью,
По этому мосту можно перейти из одного мира в другой. Это портал! Калинов мост.
– Калинов мост – я в сказке читала, – кивает Младшая. – Только не поняла, почему он калинов. Из калины, что ли, сделан?
– Не из калины, он калёный – горячий, нагретый. Все слова исказились, потому и закрылась для нас мудрость предков, – вздыхает тётушка.
Это её любимая тема. Её за это из школы уволили. Ну что за учитель русского языка, который разрешает писать ученикам коровай, потому что произошло это слово от «корова», а вовсе не от какого-то «карава». Когда же восьмиклассники стали проводить практикум по средневековой литературе, составляя заговоры-обереги от злых педагогов и родителей, директор попросил написать заявление.
– Нет чтобы православие изучать, – бормотал он, заполняя личное дело. – Нам скоро педагог по истории религии потребуется, а они заговоры! Чертовщину в школе развели!
– Неуважение к истории предков – пощёчина не мне, а вашим собственным дедам, – сказала тётушка и, хлопнув дверью, вышла.
Глава 2. Направление – юго-восток
Самые древние деревянные избы археологи обнаружили на территории России в Новгороде, Ладоге, Пскове, Торопце. Конечно, нет среди них постройки от фундамента до крыши – дерево не может сохраняться так долго. Срок службы деревянного дома – лет сто-двести, потом дерево начинает гнить. Но основания домов, остатки печей, полов, столбов, венцов, рухнувшие на землю верхние части жилищ помогли узнать, какой была изба тысячу лет назад. Учёные считают, что бревенчатые избы строили на севере России четыре тысячи лет назад – в II тысячелетии до нашей эры.
Впрочем, стоило нам свернуть с трассы в сторону деревни Раскатыши, как у нас появился шанс увидеть русскую избу такой, какой она была когда-то.
Пока Тихон ходил на колонку за водой, мы разминались недалеко от машины, припаркованной у здания бывшего сельсовета, который дачники разобрали практически до фундамента. Здесь заканчивалась насыпная дорога, а то можно было бы съехать вниз, к реке – деревня стояла на высоком её берегу; за рекой – скалы и лес.
Спустя некоторое время мимо нас, неся чью-то канистру, прошёл Тихон. За ним поднималась в горку старушка. Мы поздоровались и двинулись следом.
– Нету воды на горе, – объяснила старушка. – Ношу от бывшего клуба. Его тоже уже разобрали.
Дом её стоял выше всех – с лавочки открывался неописуемой красоты вид. Но стоило перевести взгляд на избы, как возникало совсем другое чувство. Деревня умирала. Огороды зарастали бурьяном, по дорогам не бегали даже собаки. С этого года детей в школу возить перестали – значит, и последние семьи с детьми уедут.
– Вот, – говорила старушка, – дети зовут к себе, а я всё не еду, хотя девяносто пять уже… И помирать пора, а не помирается. А дому-то сколько лет, и не вспомнишь.
А с другой стороны – оживает деревня. Покупают дачники-горожане старые дома, принимаются их украшать. Сайдингом обобьют, чтобы не торчали чёрные брёвна, черепицу пластиковую уложат, печку вытащат – вместо неё камин. Словно глаза безумного слепого смотрят на речку пластиковые окна – окна без креста. Несколько лет пройдёт – и начнёт под пластмассой гнить дерево, поползёт по стенам плесень. Протечёт черепица при хорошем дожде, полетит при хорошем ветре, а приехавшие в такой дом зимой не протопят его камином. Вроде и оживает деревня, но точно зомби – оживает без души.
– В нём я и родилась. – Старушка садится на лавочку у чёрной стены, сама во всём тёмном. – Как дом-то бросить? Жалко.
Один из признаков древности постройки – сторона, с которой расположены двери. У наших предков двери смотрели на юго-восток – «на солнце», «на лето», ведь в самых древних избах-полуземлянках не было окон, комната освещалась только через открытые двери. Южная, солнечная сторона – это свет, тепло, добро, а значит, и счастье. Не только дверь, но и появившиеся позже окна должны были смотреть на солнце.
Северная и западная («полночная») стороны – это, наоборот, холод, тьма, смерть, ночь, несчастье. В некоторых регионах России для строительства дома даже не использовали срубленное дерево, если оно упало верхушкой «на полночь», а уж жить в доме, повёрнутом в сторону «ночи», – обречь себя на несчастья. Хотя кое-что могло перевесить солнечную ориентацию: направление изменяли, ставя дом выходом на водоём или дорогу. Тут уже смотрели, как удобнее, что важнее.
