К горлу поднялся комок: ведь человек, чьи кости лежали у моих ног, был для меня другом и коллегой – это его инструменты достались мне, это он невидимой тенью стоял позади меня, подбадривая и успокаивая, когда я старалась вылечить больных.
– Какая бессмысленная смерть, – прошептала я, глядя на пол.
Джейми осторожно опустил крышку гроба, как будто боялся нарушить покой того, кто в нем находился.
Иокаста все еще стояла снаружи, на тропинке. Она приобняла Федру, которая уже перестала стонать, однако кто из них за кого держался, было непонятно. По шуму Иокаста наверняка поняла, где мы находимся, но она по-прежнему немигающим взором смотрела на реку.
Я откашлялась и свободной рукой поплотнее натянула шаль.
– Так что будем делать? – спросила я у Джейми.
Он обернулся и снова заглянул в гробницу, а потом пожал плечами.
– Оставим лейтенанта Гектору, как и собирались. А вот доктор… – Джейми сделал медленный вдох и с тревогой посмотрел на лежавшие изящным веером тонкие кости, бледные и неподвижные в свете факела. Когда-то это была рука хирурга.
– Заберем его с собой в Ридж, – сказал Джейми. – Пусть покоится среди друзей.
Беспардонно проскользнув мимо двух женщин, Джейми отправился за лейтенантом Вульфом.
Глава 105
Сон дрозда
Фрейзер-Ридж
Май 1772 года
Ночной воздух полнился прохладой и свежестью. Кровожадные мухи и комары еще не появились, лишь мотыльки порой залетали в открытое окно и порхали у затухшего очага, точно клочки горящей бумаги.
Она легла сверху на него и не двигалась с места; стук сердца медленно и громко отдавался в ее ушах. Отсюда можно было выглянуть в окно: рваная темная линия деревьев в дальнем конце дворика, а за ними небо, освещенное звездами, такими близкими и яркими, как будто можно выйти прямо к ним и, переступая с одной звезды на другую, добраться до серпа растущей луны.
– Ты не злишься на меня? – Хотя сейчас его голос звучал спокойнее, прижимаясь ухом к груди, она уловила сбивчивые нотки, когда воздух, образуя слова, проходил через покрытое шрамами горло.
– Нет. Я не запрещала тебе его читать.
Он легко коснулся ее плеча, и от удовольствия она поджала пальцы на ногах. Наверное, ей следовало чувствовать себя уязвимой из-за того, что он узнал о всех ее сокровенных мыслях и снах, но она ему доверилась. Он ни за что не использовал бы их против нее.
Кроме того, описанные на бумаге, сны становились чем-то отдельным от нее самой. Как и рисунки: размышления по какому-то поводу, нечто, что она мельком увидела, осмыслила, почувствовала, но не то же самое, что разум и душа, которые она вложила в работу.
– Тогда давай по-честному. – Она уперлась подбородком в ложбинку у его плеча. От него шел приятный запах, терпкий, мускусный, с нотками удовлетворенного желания. – Расскажи мне какой-нибудь свой сон.
Он почти беззвучно рассмеялся.
– Всего один?
– Который имеет для тебя значение. Не какой-нибудь там мимолетный, или где за тобой гонится монстр, или ты приходишь в школу без одежды. Такие сны бывают у всех, но что снилось только тебе?
Одна ее рука лежала на его груди и нежно царапала темные кудрявые волоски. Другая рука была под подушкой – если легонько пошевелить пальцами, можно почувствовать гладкие очертания амулета. Она представляла, как увеличивается ее живот, становясь круглым и упругим. Внизу чувствовались легкие сжимающие спазмы, отголоски их занятий любовью. Может, в этот раз?
Лежа на подушке, он с задумчивым видом повернул голову. Длинные ресницы, черные, как контуры деревьев снаружи, почти касались щеки. Затем ресницы поднялись, открывая глаза болотно-зеленого цвета, нежные и яркие в приглушенном свете.
– Я могу быть романтичным, – прошептал он и провел пальцами по ее спине так, что по коже побежали мурашки. – Наверное, вот мой лучший сон: мы с тобой здесь, одни… только мы и наши дети. – Он слегка наклонил голову, глянув на тележку в углу, в которой крепко спал незаметный Джемми.
– Наверное, – повторила она и опустила голову, уперевшись лбом ему в плечо. – Но это мечта, а не настоящий сон. Ты знаешь, о чем я.
– Да, знаю.
Он замолчал, его рука, широкая и теплая, неподвижно лежала на ее пояснице.
– Иногда, – наконец прошептал он, – иногда мне снится, что я пою, а когда просыпаюсь, у меня болит горло.
Он не видел ее лица, не видел, что в уголках ее глаз появились слезы.
– И что ты поешь? – так же шепотом спросила она.
Зашуршала льняная наволочка – он покачал головой.
– Какую-то незнакомую песню. Но я точно пою ее для тебя.
Глава 106
Журнал хирурга: продолжение
«Вызвали с маслобойни к Розамунд Линдси, которую в конце дня привезли с серьезной рваной раной левой руки, нанесенной топором во время кольцевания деревьев. Ранение обширное, от основания указательного пальца до шиловидного отростка лучевой кости, получившего поверхностные повреждения; едва не отрублен большой палец. Ранение произошло примерно за три дня до вызова, лечили с помощью тугой повязки и свиного жира. Обширный сепсис и нагноение, характерный едкий запах. Подкожные красные пятна, указывающие на заражение крови, распространились от раны и почти до локтевой ямки.
У пациентки высокая температура (около сорока, измерено вручную), симптомы обезвоживания, нарушена ориентация. Выраженная тахикардия.
Учитывая тяжелое состояние пациентки, рекомендовала безотлагательную ампутацию конечности до локтя. Больная отказалась рассмотреть данный вариант, настаивая на применении голубиной припарки, – разделенная на части тушка только что убитого голубя прикладывается к месту раны (муж больной принес голубя со свернутой шеей). Ампутировала большой палец до основания пястной кости, перевязала остатки лучевой артерии (поврежденной при ранении) и поверхностной ладонной дуги. Обработала и дренировала рану, местно применила около половины унции неочищенного пенициллинового порошка (полученного из кожуры сгнившей зимней дыни, партия № 23, препарат 15/4/72), после чего прикладывала протертый сырой чеснок (три зубчика), бальзам из барбариса и поверх повязки, по настоянию мужа, припарку из голубя. Для принятия внутрь: жаропонижающая смесь из красного василька, лапчатки и хмеля; вода по мере необходимости. Сделала инъекцию пенициллиновой смеси внутривенно (партия № 23), дозировка – четверть унции во взвешенном состоянии в стерилизованной воде.
Состояние пациентки быстро ухудшилось, сильнее проявились симптомы дезориентации, бреда и сильного жара. Руку и верхнюю часть туловища покрыла крапивница. Пыталась сбить температуру холодным компрессом. Безрезультатно. Так как больная была не в себе, обратилась с просьбой разрешить ампутацию к ее мужу, но получила отказ по причине того, что смерть неизбежна и пациентка «не хотела бы быть похороненной по частям».
