– Боже правый, – довольно спокойно, учитывая обстоятельства, произнес Джейми.
Осколки мерцающего огня торчали из книжной полки, книг, стены и плотных складок юбок Брианны. Один фрагмент пронесся мимо головы Роджера, задев ухо, и по шее теперь стекала тонкая струйка крови.
Блестящие точечки усеяли стол – острые иглы пронзили снизу дерево толщиной в дюйм. Иэн вскрикнул, вытащив крошечный осколок из икры. Джемми заплакал. Снаружи яростно залаял Ролло.
Опал взорвался.
* * *
Было еще светло, и пламя свечи оставалось почти незаметным – лишь дуновение тепла в лучах вечернего солнца. Джейми задул тонкую свечку, от которой зажигал эту, и сел за стол.
– Ты не почувствовала ничего странного, когда отдавала камень малышу, саксоночка?
– Нет. – Я все еще не оправилась после взрыва, и этот странный шум по-прежнему звучал у меня в ушах. – Он был теплым на ощупь, но в комнате все было теплым. И звука этого камень не издавал.
– Какого звука? – с непониманием посмотрел на меня Джейми. – В смысле, когда он взорвался?
Теперь уже я настороженно глянула на Джейми:
– Нет, перед этим. Разве ты не слышал?
Джейми покачал головой, и меж бровей пролегла морщинка. Я посмотрела на остальных – Бри и Роджер, оба бледные и напуганные, кивнули, а Иэн тоже покачал головой – взгляд у него был заинтригованный, но непонимающий.
– Я ничего не слышал, – сказал он. – На что это было похоже?
Брианна хотела ответить, когда Джейми жестом остановил ее:
– Подожди-ка, девочка моя. Джем, рыжик, ты что-нибудь слышал перед хлопком?
Джемми уже успокоился, но все еще сидел, съежившись, на коленях у матери и сосал большой палец. Он посмотрел на дедушку большими голубыми глазами и кивнул, не выпуская палец изо рта.
– А камень, который тебе дала бабушка, он был горячий?
Джемми бросил на меня полный укоризны взгляд и снова кивнул. Я почувствовала себя немного виноватой, а от мысли о том, что могло бы случиться, если бы Бри вовремя не схватила малыша, чувство вины стало мучить меня еще сильнее.
Мы вытащили из дерева почти все осколки и хрупкой горкой сложили на столе. Одним из них мне ободрало кожу на костяшке, и я засунула палец в рот, чувствуя металлический привкус крови.
– Господи, они острые, как битое стекло.
– Это и есть битое стекло. – Брианна крепче прижала к себе Джема.
– Стекло? То есть опал был ненастоящий? – удивился Роджер, доставая один из иглообразных осколков.
– Конечно, настоящий, но опал – это стекло. Очень твердое вулканическое стекло. У камней кристаллическая структура, которая и делает их красивыми, не зря же они называются драгоценными. У опала по сравнению со многими другими камнями структура очень хрупкая. – Брианна, уже не такая бледная, по-прежнему крепко прижимала к себе сына. – Я знала, что его можно разбить кувалдой или еще чем-то, однако никогда не слышала об опале, который разбивается сам, – кивнула она на собранные в кучку сверкающие осколки.
Джейми вытащил большой обломок и, зажав между пальцами, протянул мне.
– Положи его себе на ладонь, саксоночка. Теплый на ощупь?
Я осторожно взяла зазубренный кусочек камня. Он был тонкий, почти невесомый, и прозрачный, переливающийся яркими оттенками голубого и оранжевого.
– Да, – ответила я, аккуратно наклоняя ладонь. – Не сильно горячий, примерно температуры тела.
– А мне он показался прохладным, – сказал Джейми. – Отдай его Иэну.
Я подала осколок опала Иэну, и тот положил его себе на ладонь и осторожно провел по нему кончиком пальца, будто это был зверек, который кусается, если его разозлить.
– Прохладный, – отозвался Иэн. – Точно кусочек стекла, как и сказала Брианна.
Дальнейшие эксперименты показали, что Брианне, Роджеру и мне, в отличие от Джейми и Иэна, камень казался теплым – хотя не горячим. К тому времени воск на верхушке большой свечи-часов растаял, и Джейми сумел достать спрятанные внутри камни. Он стер остатки горячего воска носовым платком и выложил камни в ряд на столе, чтобы они остыли.
Забыв о своих недавних злоключениях, Джемми с интересом наблюдал за происходящим.
– Нравятся, мой рыжеволосый малыш? – спросил у него Джейми.
Джем, рьяно кивая, стал вырываться из объятий матери и потянулся к камням.
– Горячо, – вдруг вспомнил он и немного отклонился назад, на его маленьком личике отразилось сомнение. – Горячо?
– Надеюсь, что нет, – ответил ему дедушка. Джейми сделал глубокий вдох и поднял грубо ошлифованный изумруд размером с ноготь на его большом пальце. – Протяни руку, малыш.
Брианна хотела было возразить, однако прикусила губу и разрешила Джемми сделать так, как просит дедушка. Малыш с опаской взял камень, а потом настороженность сменилась улыбкой.
– Красивый камень!
– Горячий? – спросила Брианна, готовая вырвать камень у него из рук.
– Да, горячий, – с довольным видом ответил Джемми, прижимая его к животу.
– Дай-ка маме посмотреть. – Не без труда Брианна сумела ухватиться за камень, хотя Джемми все равно не отдавал его. – Теплый, – сказала она, поднимая взгляд. – Как осколок опала, но не слишком горячий. Если будет горячо, сразу бросай его, понятно? – пригрозила она Джемми.
Роджер увлеченно наблюдал за происходящим.
– Значит, в нем это есть? Пятьдесят на пятьдесят, как вы говорили, а может, на три четверти, но в нем это есть, так ведь?
– Ты о чем? – Джейми удивленно посмотрел на Роджера, а затем на меня.
– По-моему, он может… путешествовать, – сказала я, чувствуя, как что-то сжимается в груди. – Помнишь, что писал Зуб Выдры… – кивком показала я на отложенный в сторону дневник. – Он писал, что они проходили испытание, чтобы понять, услышат ли «зов времени». Мы знаем, что не все… способны на это. – Я почему-то очень стеснялась говорить об этом при Иэне. – Судя по словам Зуба Выдры, есть способ заранее узнать, кто сможет пройти, а кто нет.
Джемми не обращал никакого внимания на разговор взрослых и раскачивался взад-вперед, бормоча что-то камню, зажатому в его пухленькой ручке.
– Вы думаете, что «зов времени» – это… Джем, ты слышишь этот камень? – Роджер наклонился к мальчику и взял Джемми за руку, чтобы отвлечь его от изумруда. – Джем, он поет тебе?
Джемми удивленно поднял голову.
– Нет, – неуверенно ответил он. А потом добавил: – Да! – Он поднес камень к уху, нахмурился и сунул камень Роджеру. – Ты пой, папа!
Роджер осторожно взял изумруд, с улыбкой глядя на Джемми.
– Я не знаю таких красивых песен, как поет этот камень, – хрипло отозвался он. – Ну, если не считать «Битлз».
