12
Звон воскресных колоколов разнесся в ясном утреннем небе. Мисси резко пробудилась. В голове пульсировала боль, изо рта несло перегаром, мужское тело прижималось к ней слишком тесно. Она убрала его руку со своей груди и его ногу со своего бедра. После бурной ночи ей был нужен лишь простор в собственной постели – разве это желание было чрезмерным? Она подняла взгляд к потолку и осторожно подула на тонкую серую вязь паутины в углу над изголовьем.
Выбравшись из постели, она доковыляла до раковины. Открыла кран, набрала воды в горсть и сполоснула лицо. Посмотрелась в зеркало и подумала, что выглядит просто жутко – утренний свет особенно безжалостен. Наспех заколола волосы и обмотала голову платком. Вытянула из пачки сигарету, чиркнула спичкой и сделала две затяжки: одну в печали, другую на радость. Немного полегчало. Головная боль начала стихать. Она отдернула шторы и прищурилась от пронзительного голубовато-стального света.
Наполнив водой раковину, она уперлась ступней в ее узкий фаянсовый край и помыла себя с мылом между ног, а затем ниже вдоль бедер. Обтерлась фланелькой, сушившейся на вешалке рядом с домашним платьем.
Доброе утро, милый, прошептала она, снимая полотенце с клетки Бадди.
Просунула в клетку черствый кусок медовой булочки. Птица смотрела на хозяйку, не слетая с насеста.
В чем дело? – спросила Мисси. Я что-то упустила?
Она загасила сигарету в пепельнице среди дюжины других окурков и прислонилась к оконному стеклу, чтобы оглядеть восточный небосклон. Ее нагота заполнила оконный проем – поступок был неосознанным и как бы подразумевал: «Вот она я, какая есть, но это совсем не то, что вам нужно». Она смотрела на уличную суету внизу. Люди старались сделать свою жизнь лучше. И она, подобно многим другим, не переставала задаваться вопросом: зачем все это было нужно? Триумф двухлетней давности не сказался на толщине кошельков и благополучии семей. Люди оставались бедными, а город продолжал ветшать. Она подняла оконную раму, и в комнату ворвался холодный воздух. Птичья клетка закачалась под его напором. Мисси зябко повела плечами, а затем перегнулась через подоконник и как можно дальше высунулась из окна, широко раскинув руки. Двое юнцов с хохотом и криками показывали на нее пальцами, но Мисси их не слышала. Ветерок шевелил ее волосы и развеивал мускусный запах подмышек. Она закрыла глаза и представила себя воспаряющей над всем этим, улетающей прочь от всего этого.
Наконец она слезла с подоконника и начала интенсивно растирать свои руки и ноги, пока тепло не разлилось по сине-зеленым прожилкам вен. Потом открыла дверцу клетки.
Улетай, Бадди, прошептала она. Лети прочь и будь счастлив.
Птица замерла в растерянности.
Ну, давай же.
Мисси подула на встопорщенные перья.
Улетай.
И чуть не прозевала момент, когда, всплеснув крыльями, птица стремительно растворилась в безоблачном голубом небе. Мисси сменила в клетке полотняную подстилку и закрыла дверцу. После этого вернулась в постель и тихонько потянула к себе одеяло. Заметила эрекцию Фредди и отодвинулась, однако он подался к ней. Напор на ее бедра усиливался, но она не раздвинула ноги, притворяясь спящей, когда он шептал ее имя. Не то чтобы прошлая ночь была ошибкой, но Мисси не желала ее повторения. Честно говоря, она сейчас не испытывала ничего, кроме мучительной неловкости и желания побыть в одиночестве. Фредди кончил быстро, со сдавленным стоном; она не пошевелилась. Взгляд ее задержался на кофейнике, который надо было поставить на огонь, – и как она могла об этом забыть? Сейчас ей больше всего хотелось горячего кофе. Вроде мелочь, но такая нужная сейчас, чтобы пережить это утро. Вот о чем размышляла Мисси в то время, когда мысли Фредди были заняты любовью.
Он сидел в постели и курил, наблюдая за тем, как она распускает волосы и делает прическу. Ее пальцы так уверенно и четко выполняли привычные действия, что она даже не считала нужным посмотреть в зеркало при укладке локонов. Фредди был абсолютным профаном в подобных делах, но сейчас попробовал представить себя в роли домашнего парикмахера. Ему хотелось сделать для нее что-то такое, чего не делал ни один мужчина. Он взял со столика пепельницу, чтобы стряхнуть пепел. Удивительно, когда она успела полностью одеться: как будто провела все утро без него. Он вдруг почувствовал ревность к тому пространству и тому времени, которые принадлежали ей одной. Мисси хорошо смотрелась во флотских брюках и шотландском джемпере с узорами под цвет ее губной помады, однако этот наряд показался ему слишком простым и обыденным. Возможно, она всегда одевалась так в свободные от работы дни. Да, ему еще многое предстояло узнать. Мисси взглянула в зеркало и встретила его взгляд. Он улыбнулся, и она ответила – правда, после некоторой паузы. Почему она запоздала с ответной улыбкой? И почему ее не оказалось рядом в постели, когда он проснулся? Ему не терпелось узнать ее мнение, каков он был этой ночью. Ну, то есть не хуже других мужчин?
Чем думаешь заняться сегодня? – спросила Мисси.
Чем угодно, на твой выбор.
Мисси помолчала, затрудняясь с выбором, потому что на самом деле ей хотелось остаться одной. Хотелось спуститься к мисс Каджеон и принять ванну, а потом вернуться к себе и полистать журналы, валяясь на кровати. Но она не знала, как поделикатнее высказать это желание.
Можно пойти на прогулку, сказала она.
У тебя по выходным такая традиция?
У меня нет никаких традиций, Фредди. Просто прогулка сейчас была бы ничем не хуже любого другого занятия.
Что-то было неладно. Что он сделал не так? Уж очень давно ему не случалось бывать в подобных ситуациях.
Мы можем остаться дома, предложил он, выразительно похлопав ладонью по постели.
Нет, сказала Мисси, вся в тумане от лака для волос. Мы пойдем на улицу. И не тяни со сборами, а то упустим хорошую погоду.
Теперь сомнений уже не было: романтическое настроение прошлой ночи бесследно испарилось с первыми лучами солнца. В последовавшем неловком молчании он поднялся с кровати и, отвернувшись, стал натягивать кальсоны. А когда он покончил с одеванием и стал заправлять постель, Мисси его остановила, сказав, что собирается сменить простыни. Так Фредди понял, что следующей ночью его в этой постели не ждут. Он перепаковал свой чемодан и щелкнул замком. Попутно заметил, как она покачала головой, убирая в мусорное ведро пустую коньячную бутылку, словно виня алкоголь в своем моральном падении. Он криво завязал галстук, надел плащ и подхватил свой чемодан.
Я возьму вещи с собой, сказал он. После прогулки поеду на вокзал, чтобы завтра отбыть пораньше.
Еще сохранялась слабая надежда на то, что она скажет: Оставь это здесь, Фредди. Извини, я что-то сама не своя сегодня. Конечно, ты можешь переночевать у меня.
Но она этого не сказала. Она вообще ничего не сказала, просто ждала его у двери, опрятная и благоухающая.
