Рен ответил не сразу. Его бессилие и отчаяние ощущались даже сквозь стенку.
– Хватит с меня этого разговора, – сказал он наконец.
София услышала, как открылась дверь купе.
– Далеко-то не уходи, – окликнула вслед Каликста.
Шаги Рена отдалились по коридору.
– Эррола поищу, – бросил Рен. – Хочется с кем-то поговорить, у кого хоть капля здравого смысла осталась! И не вздумай опять меня вырубить!
София сидела на краешке вагонной полки, напряженно стиснув руки. В поисках опоры девочка вглядывалась в лицо Златопрут. Однако Вещая смотрела в окно, и выглядела она задумчивой и далекой.
– Как-то оно неправильно, – сказала София.
– Неправильно, – продолжая созерцать пейзаж за окном, откликнулась Златопрут.
– Ты о чем? – спросила София, сообразив, что Вещая говорила о чем-то совершенно ином.
Она тоже посмотрела в окно. Над вершинами деревьев висели сырые желтые облака.
– Ты про тучи?
Вместо ответа Вещая распахнула окно и высунулась наружу. Поезд между тем замедлил ход – ждали дождя. Златопрут подставила лицо ветру, глядя вдаль и прислушиваясь.
Она убрала голову из окна, как раз когда на пороге купе возникли Эррол и Рен.
– Златопрут! – сразу начал австралиец. – Я тут с Эрролом посоветовался, и он согласился со мной, что…
– Он не говорит, Ричард, – взволнованная, ответила Вещая.
Рен запнулся и смолк, побледнев от потрясения.
– Ты о чем? – спросил он еле слышно.
– Я ничего не слышу. Пусто, – ответила она и трудно сглотнула. – Так было и в Новом Орлеане, но я все списала на шумы города…
Рен как подкошенный рухнул на сиденье рядом с Софией.
– А для простых людей объяснить? – сказал Эррол, закрывая дверь купе.
– Конечно. – Златопрут взяла его за руку, и почему-то это простое движение больше всего напугало Софию. Она привыкла к их знакам взаимной приязни, но теперь Златопрут впервые потянулась к Эрролу за утешением и поддержкой, и ее рука зримо дрожала. – Я рассказала Эрролу и Софии о древних, – пояснила она Рену. – Это было необходимо, чтобы пройти по авзентинийской карте Софии.
Он кивнул, не в силах отойти от потрясения.
– Как вы уже знаете, – обратилась Златопрут к Софии и Эрролу, – мы с Ричардом познакомились много лет назад, когда он путешествовал близ Жуткого моря…
– Вы упоминали, что были там с экспедицией, – сказала Рену София.
– Да, – подтвердила за австралийца Златопрут. – Целью экспедиции было уговорить нас, элодейцев, примкнуть к Лиге Энкефалонских эпох.
Брови Эррола поползли вверх.
– Значит, элодейцы из будущего?
– О нашем происхождении спорят, – сказала Златопрут. – Так или иначе, датирование эпохи еще не обеспечивает членства в Лиге. В тех же Пустошах немало анклавов будущего, и Лига нимало ими не интересуется. Мы привлекли ее внимание, ибо обладаем теми самыми знаниями, которые Лига взялась ограждать от посторонних умов.
Сердце Софии забилось чаще. Вот оно! Сейчас наконец-то выплывет столь тщательно хранимый Лигой секрет. Рен обычно избегал разговоров о нем, но теперь, кажется, время настало.
– Так в чем же дело? – прошептала она.
– В тех, кого Златопрут называет древними, а мы – климами, – хрипло проговорил Рен. – В Энкефалонских эпохах… – Он опять помолчал, разглядывая свои руки. Посмотрел на Златопрут: – Ну не знаю я, как объяснить!
– Дай я попробую, – тихо проговорила она. – Жителям Энкефалонских эпох известно то же, что и нам, элодейцам: эпохи разумны.
– Да, ты рассказывала, – с энтузиазмом подхватила София. – И еще про то, что люди вроде Вещих временами даже побуждают их кое-что делать. Всякие там смерчи, шквалы…
– Это одно из следствий, – кивнула Златопрут. – Однако все гораздо сложней. Элодейцам это знание дано на уровне интуиции. А вот в Энкефалонских эпохах возможность общения и прямого воздействия на древних рассматривается как способ защиты.
– Защиты? – спросил Эррол. – От чего?
– От их влияния на нас.
У Софии перехватило дыхание.
– Так они вли… но каким образом?
– Ни в коем случае не из дурных побуждений, – отрезала Златопрут, словно отметая частое и несправедливое обвинение. – Древним не свойственна злоба, они не стремятся властвовать. Это не в их природе. И они не управляют нашими действиями напрямую. Они лишь побуждают, подсказывают. Вы оба наверняка с этим сталкивались, это каждый день происходит. Вы просто не чувствуете истинную природу воздействия.
Она подалась вперед, все еще держа Эррола за руку, лицо вспыхнуло страстью.
– Представьте: вы подходите к краю леса – и вдруг вас охватывает дурное предчувствие, но вы не понимаете почему и откуда. Или вам попадается развилка дороги – и вас необъяснимо тянет в одну сторону. Или, скажем, вы уже сбиваетесь с ног, но чувствуете, что вам жизненно необходимо взойти вон на тот холм…
– Это только в дикой природе работает? – уточнил Эррол.
Златопрут покачала головой:
– Точно то же происходит и в деревнях, даже в городах. Правда, чем больше народу кругом, тем слабее воспринимаются голоса древних. В крупных городах их порой вообще невозможно расслышать. Однако каждому случалось идти мимо какого-нибудь дома и вдруг думать: «Нет уж, внутрь я ни за что не пойду!» Вот такой интуитивный ужас или восторг, наитие при выборе дороги или пути, уверенность, с которой мы порой куда-то стремимся, и есть воздействие древних.
– Такое мне испытывать доводилось, – согласился Эррол.
– И мне, – сказала София. – А я думала, это… инстинкт!
– В некотором смысле так и есть, – ответила Златопрут. – Древние никогда не насилуют нашу природу и личную волю.
– Тем не менее, – с горестным видом подхватил Рен, – в Энкефалонских эпохах этого воздействия стали бояться. И арсы – искусства – явились как бы ответом. Средством, позволяющим удержать климов от воздействия на наши поступки… и формировать их самих. Право, такого не должно было произойти. Просто страшно так жить!
София далеко не все поняла.
– Почему? – спросила она. – Как это выглядит?
Рен покачал головой.
– Как тебе объяснить, – проговорил он безнадежно. – Представь хотя бы вот это: жители иных мест никогда не смогут достигнуть Энкефалонских эпох, потому что те неусыпно контролируют своих климов. Любой приблизившийся корабль отбросит штормом. Сухопутную экспедицию накроет снежный буран. А в самих Энкефалонских эпохах климами как только не манипулируют. Далеко не только ради защиты. Удовлетворяются все мыслимые человеческие желания, и добрые, и дурные…
