13
Голубиная почта
8 августа 1892 года, 18 часов 00 минут
В некоторых гостиницах, в конюшне или где-нибудь в запертой комнате, еще можно найти брошенные кожаные чемоданы: раньше в них почтовыми дорогами перевозилась корреспонденция. Теперь всадники поспевают вперед таких чемоданов, перевозимых в фургонах. Курьеры скачут налегке, довольствуясь седельными сумками; их непрекращающийся поток говорит в пользу доставок малыми порциями. Почта развозится четырежды в день в пределах Бостона и два раза в день – в его окрестностях. Мимо каждой вышеописанной гостиницы, стоящей на почтовых дорогах, не реже трех раз на дню проезжает курьер. Они отправляются из Бостона затемно, около полудня и ближе к вечеру.
Шадрак Элли. История Нового Запада
Сырым летним вечером, при ярком свете трех керосиновых ламп, Шадрак совершал государственную измену.
Он создавал сразу две карты, выглядевшие на первый взгляд одинаково. Обе отображали маршрут, разработанный для ново-западных войск, шагавших через Кентукки. Одна направляла воинство тропой, спускавшейся в неглубокую долину. Вторая показывала сходное начало пути, но предлагала разбить лагерь не в долине, а на речном берегу. Имелось и еще одно важное различие, заметное лишь очень внимательному глазу. Карта, направлявшая в долину, отмечалась значком: три горы над узкой линейкой. На другой такого значка не было.
Вот такими намеренными неточностями, а также «утечками», доставлявшими иные карты в руки неприятелю, Шадрак сбивал с толку Фена Карвера, главного полководца Индейских территорий. Зачем? А чтобы крови пролилось как можно меньше.
Иногда за день Шадрак успевал нарисовать всего десяток карт, при удаче – более двадцати. Вот перо утратило четкость, и Шадрак сделал передышку. Отложил работу, откинулся в кресле. Усталость, копившаяся много недель, навалилась скопом. Он потер пальцами виски, опустил веки…
Стало очень тихо, и Шадрак услышал звук, который сперва не смог истолковать. Прислушавшись, он наконец понял. Шел снег.
«Снег, – с надеждой сказал он себе. – Если повалит как следует, с утра поработаю на дому! – И тут его словно ударило, он осознал то, о чем из-за усталости сперва не подумал. – Какой снег, только август начался!»
Шадрак пробежал по затихшему дому, открыл парадную дверь. Вечернее небо было еще светлым, оно отливало желтизной, как в снегопад и бывает. Пушистые белые хлопья падали по всей улице, укрывая крыши и покрытые листьями ветви.
«Снег, – мысленно повторил потрясенный Шадрак. – Вправду снег! В августе. И ведь даже не холодно…» Кирпичной подъездной дорожки дома номер тридцать четыре уже не было видно. Шадрак вытянул руку, подставил садившимся снежинкам ладонь…
И ахнул.
«Да это же не снег! Это… пепел! Пепел!!!»
Первым делом Шадрак подумал о пожаре. Где-то произошел колоссальный пожар: чтобы выпало столько пепла, очень много всего должно было сгореть. Тем не менее гарью вовсе не пахло. Шадрак в недоумении поднял глаза… и увидел, как ненадолго разорвались толстые тучи над головой. Проглянула растущая луна, а снегопад временно затих.
– Поверить не могу, – пробормотал картолог. – Правда из облаков сыплется…
Дыру в облаках затянуло, луна спряталась, пепел полетел снова.
В тишине прошуршали шаги. По улице приближался гонец. Он разбрасывал ногами пепел с таким видом, словно это было не зловещее чудо, а самое обычное неудобство. Заметив Шадрака, стоявшего в дверях, он приветствовал его, приподняв шляпу, и свернул на дорожку к дому тридцать четыре.
– Вечер добрый!
– Может, и добрый, но больно уж странный, – ответил Шадрак.
– По всему городу валит, – невозмутимо заметил юноша-гонец, оглядываясь на улицу. – На общественных лугах не меньше дюйма уже!
– А что в городе говорят?
– Да ничего не говорят, – ответил курьер, по-прежнему не проявляя ни малейшего беспокойства. – То есть кривотолков хватает, но ничего вменяемого я не слышал. Один тип, например, болтал, будто это вулкан…
– В нашей эпохе ни одного вулкана не наблюдается, – возразил Шадрак.
Юноша пожал плечами:
– Я же говорю, болтовни много, толку мало, – и показал бумажный листок: – У меня послание для Шадрака Элли!
– Послание, – повторил картолог, возвращаясь мыслями к настоящему. – Шадрак Элли – это я.
Курьер отдал ему письмо и вновь нахлобучил шляпу:
– Мне велено дождаться ответа.
Шадрак развернул листок и увидел четыре строчки синими чернилами:
Благополучно нахожусь с Каликстой и Барром в Новом Орлеане.
Направляюсь на север, в Соленый.
Прибуду между девятым и девятнадцатым.
Люблю, целую, София.
Шадрак вглядывался в крохотный листок, совершенно забыв про падающий пепел.
– Как это доставили? – спросил он гонца.
– Голубиной почтой, сэр. Ново-Орлеанская железная голубиная почта Максин, через Гринсборо.
– Железная?..
– Там все голуби, сэр, со Знаком железа. Чтобы лучше место назначения находить.
– Железные голуби! – покачал головой Шадрак. – Невероятно!
Он еще раз просмотрел записку.
– Так она едет через Территории, – пробормотал он оторопело. И повернулся к курьеру: – Я могу отправить ответ в Соленый?
– Проще простого, сэр. В Соленом есть станция, так что отправляйте, пожалуйста. Там и комнаты, и все дела. Отличная станция, Пруденс Зелц руководит. Хотя бостонская все равно лучше!
– Входите, – сказал Шадрак, открывая дверь. – Сейчас ответ напишу. Как скоро письмо прибудет в Соленый? – спросил он, торопясь коридором в сторону кабинета.
– Если птичка вылетит в течение часа, под утро будет в Соленом, – заверил курьер. – Семьсот тридцать четыре мили дистанция.
– И даже в такую погоду? – Шадрак схватил со стола перо и бумагу.
– Похлеще видали, – отмахнулся курьер.
Шадрак попробовал представить погоду хуже необъяснимого пепельного «снегопада».
– По длине письма ограничения есть?
– Вы же всяко не роман напишете, сэр, – улыбнулся юнец.
Шадрак быстро начал писать.
Рад, что ты в безопасности. В Соленом на голубиной станции дождись Майлза. Он прибудет через…
Картолог взглянул на курьера.
– А в Грушевый письмо послать можно?
– Ближайшая к нему станция – в Чарльстоне, Виргиния… Я бы предложил не пользоваться ею, а послать напрямую. Это чуть дороже, зато голубь прямо в руки получателю письмишко доставит.
